Аманда Проуз - Что я натворила?

Своим рассказом Кейт попыталась завоевать доверие новой знакомой. Брови Дженис поползли вверх.

— Почему ты его убила?

Она была вся внимание. Бинго!

Кейт наклонилась через стол и заговорщически прошептала:

— Он был не очень-то добр ко мне, Дженис.

Больше Дженис сказать было нечего.

Кейт начала:

«Обитателям леса каждое дерево знакомо не только внешне, но и по голосу. Так, когда поднимается ветер, ель стонет и всхлипывает, качаясь под его порывами; падуб же свистит, а ветви его колотят по собственному стволу; а ясень и вовсе будто бы шипит, дрожа мелкой дрожью; бук же шелестит, подымая и опуская свои могучие плоские ветви. И даже зимой, хоть та и приглушает голоса сбросивших листву деревьев, они все же сохраняют свое „я“…»

Вспоминая о том дне, когда она открыла Дженис мир книг, Кейт всегда чувствовала неподдельную гордость. Конечно, в ее теперешней жизни гордиться было особенно нечем — женщина сидела в тюрьме, ее кожа побледнела от недостатка свежего воздуха и нормального питания, но разве это имело какое-либо значение? А вот те маленькие изменения, которые она могла внести в чужую жизнь, были важными вдвойне.

Дверь в камеру приоткрылась, и Кейт поняла, что к ней гости. Свет загородил огромный силуэт Дженис. В руках та сжимала листок А4.

— Что случилось, милая? — спросила Кейт.

Эта девушка в ее камере появлялась лишь в крайне редких случаях; обычно они виделись либо в читальном зале, либо на уроке. И по выражению лица своей гостьи Кейт не могла понять, в чем дело.

А Дженис радостно завопила:

— У меня получилось, Кейт! Получилось, черт меня дери!

Девушка была вся в слезах. И это та Дженис, которая не плакала уже много лет. Которая с детства знала, что слезами ничего не добьешься. Но эти слезы были иными — теперь это были слезы радости.

Кейт вскочила, сразу поняв, о чем речь.

— Умница моя! И? Какие результаты? — от волнения слова сами выскакивали из ее рта.

— Я получила высший балл по английскому и французскому, а еще «хорошо» по математике. Я сдала эти чертовы тесты, Кейт! Поверить не могу, но у меня получилось! — поделилась радостью виновница торжества. Кейт бросилась вперед и обняла Дженис так сильно, как только могла. И проговорила:

— Я так горжусь тобой, Дженис!

— Мне очень трудно, но это меня не останавливает. Я буду стараться так сильно, как только смогу, даже если это будет стоить мне больших усилий, — пролепетала Дженис.

— Самые важные вещи никогда не даются легко, милая. Но, когда ты выйдешь отсюда, Дженис, тебе откроется блестящее будущее. Как ты и говорила: можно стать кем угодно, главное — пытаться и идти к цели. Тебе решать.

Все время, которое ты на это потратила, все это окупится. Ты смогла выполнить самое трудное — поверить в себя! Посмотри, насколько ты изменилась, как много ты прошла. Остальное — дело техники, и этот путь ты пройдешь не одна. С тобой буду я.

— Это все благодаря одной тебе, Кейт. Ты изменила мою жизнь. Я должна благодарить только тебя! У меня не было ничего, а теперь вдруг появилось все. Я пойду в университет и добьюсь чего-то в жизни, и все — благодаря тебе.

Дженис шептала все это куда-то в плечо Кейт, и вряд ли кто-то еще мог слышать эти слова. Но сама Кейт слышала их громко и четко.

— Доброе утро, миссис Брукер.

— Доброе утро, миссис Бедмэйкер [1] Бедмэйкер ( англ . bedmaker) — стелющий постель, уборщик или уборщица помещения (в колледже или студенческом общежитии Кембриджского или Оксфордского университета). .

Мальчики говорили одновременно, и только человек разбирающийся мог бы расшифровать или различить два приветствия. Оба парня улыбнулись. У них была одинаковая стрижка — модная, с длинной челкой. Кэтрин, честно говоря, предпочла бы совсем другую моду — коротко подстриженные волосы, потому что такая прическа лучше бы подготовила их к будущей работе в офисе. Но, увы, женщина слишком хорошо разбиралась в психологии подростков, поэтому такие мысли старалась держать при себе.

Мальчишки не спеша проследовали в своем личном направлении, толкая всех, кого встречали на пути, плечами, смеясь, если им удавалось столкнуть одноклассников с дорожки. Если бы кто-то из них упал, ох как им было бы смешно. В руках у них были пыльные книги с загнутыми углами. Рубашки были выпущены наружу, галстуки слишком свободно болтались на худых шеях, а рукава были закатаны до предела — внешний вид подростков говорил Кэтрин все, что ей нужно было знать про их к ней отношение.