Патриция Хайсмит - Чудо. Встреча в поезде

— Какие дома ты строишь? — спросил Бруно.

— О, — то, что называется модерн. Я пока сделал лишь пару магазинов да маленький офис, — Гай улыбнулся; сдержанность, легкая досада, овладевавшие им всякий раз, как речь заходила о работе, совершенно исчезли.

— Ты женат?

— Нет. То есть, да. Но мы живем раздельно.

— Ого. Почему?

— Несходство характеров, — ответил Гай.

— И сколько же времени вы живете раздельно?

— Три года.

— Ты развестись не хочешь?

Гай нахмурился, медля с ответом.

— Она тоже в Техасе?

— Да.

— И ты увидишь ее?

— Да, я увижу ее. И на этот раз мы договоримся о разводе.

Он стиснул зубы. Зачем было болтать?

Бруно ухмыльнулся:

— На каких таких девушках вы там женитесь?

— На хорошеньких, — ответил Гай. — Большей частью.

— Но на дурочках в основном, а?

— Может, и так, — Гай улыбнулся совпадению. Мириам была именно такая девушка с Юга, каких Бруно имел в виду.

— А твоя жена, какая она?

— Довольно хорошенькая, — начал Гай, осторожно подбирая слова. — Рыжая. Немного полная.

— И как ее зовут?

— Мириам. Мириам Джойс.

— Гм. Умная, глупая?

— Не интеллектуалка. Я бы на интеллектуалке не женился.

— И ты был до чертиков влюблен, а?

Почему он это сказал? Разве заметно? Бруно не сводил с него глаз, не упуская ничего, не моргая даже, словно напряжение достигло уже точки, что находится по ту сторону сна. Гаю показалось, будто серые эти глаза следят за ним неотрывно вот уже долгие часы.

— С чего ты это взял?

— Ты чудный парень. Ты все принимаешь близко к сердцу. И к бабам относишься на полном серьезе, правда ведь, а?

— Как это — на полном серьезе? — вскипел Гай. Но почувствовал внезапный прилив нежности к Бруно, потому что Бруно сказал о нем то, что думал. Большинство людей, и Гай хорошо это знал, не говорят о нем того, что думают.

Бруно сплел пальцы гребешком и вздохнул.

— Как это — на полном серьезе? — повторил Гай.

— Да вот так, с разными высокими надеждами. А потом мордой об стол, да?

— Ну, не совсем. — И все же накатила такая неистовая жалость к себе, что он поднялся, зажав в руке бокал. Но в купе было не развернуться. И поезд так качало, что даже стоять было трудно.

А Бруно все смотрел на него, заложив ногу на ногу, так что старомодный башмак покачивался где-то на уровне колена, и беспрерывно постукивал пальцем по сигарете, которую держал над тарелкой. Недоеденный бифштекс, розовый с черным, мало-помалу покрывался слоем пепла. У Гая возникло подозрение, что Бруно охладел к нему, как только услышал о жене. Осталось одно лишь любопытство.

— А что стряслось у тебя с женой? Она загуляла?

Бесцеремонность Бруно уже начинала раздражать.

— Нет. И вообще, это дело прошлое.

— Но ведь ты до сих пор женат на ней. Она что, не давала развода?

Гаю внезапно стало стыдно.

— Мне не так уж был нужен развод.

— А теперь?

— А теперь она сама решилась развестись. Кажется, у нее будет ребенок.

— Ого. Самое время решиться, а? Значит, гуляла три года и наконец кого-то подклеила?

Это именно и произошло, разумеется, и, возможно, ребенок помог. Как только Бруно догадался? Гай подумал, а не переносит ли Бруно на Мириам черты другой женщины, которую хорошо знает и ненавидит, и отвернулся к окну. Но стекло лишь воспроизвело его собственное отражение. Сердце билось так, что содрогалось все тело, стучало сильней, чем колеса поезда. Может быть, подумал Гай, сердце так бьется потому, что он никому еще так много не рассказывал о Мириам. Даже Энн он не рассказывал то, что Бруно уже знал. Он не знал только, что когда-то Мириам была совсем другая, нежная, верная, одинокая, и он, Гай, был ужасно нужен ей, и ей нужно было освободиться, уйти от своей семьи. Завтра он увидит Мириам, сможет коснуться ее, просто протянув руку. Сама мысль о прикосновении к мягкой-мягкой плоти, которую он когда-то любил, была невыносима.

— Так что же случилось у тебя с супругой? — прямо за его спиной прозвучал мягкий голос Бруно. — Я как друг спрашиваю. Мне правда интересно. Сколько ей было лет?

— Восемнадцать.

— И она сразу стала блядовать?

Гай повернулся медленно, как бы взвешивая вину Мириам.

— Знаешь, женщины занимаются не только этим.

— Но она-то занималась этим, правда?

Гай отвел глаза, раздосадованный и вместе с тем как бы завороженный.

— Да.

Каким безобразным гулом отдалось в ушах это маленькое словечко.

— Знаю я таких рыжих южанок, — изрек Бруно, ковыряясь в яблочном пироге.