Патриция Хайсмит - Чудо. Встреча в поезде

Он привез меня домой. Дома было пусто. Женщины еще были в Таифе. Где Али, я не знала и не могла себя заставить спросить. Дом показался мне незнакомым, как будто он неуловимо изменился в мое отсутствие. Но, конечно, это я сама изменилась. Я восстала из мертвых… Я бесцельно бродила по комнатам, проводя кончиками пальцев по тяжелой позолоченной мебели, бархатным шторам. После всего случившегося у меня было ощущение, что я ненастоящая, прозрачная, будто призрак, посетивший дом своих убийц. Я обернулась и была чуть ли не удивлена тем, что на плюшевом ковре отпечатываются мои следы. Шейх Салман наблюдал за мной, стоя в дверях.

— Собери нужные тебе вещи, сказал он. — Я отвезу тебя в Таиф.

Таиф — это курортный городок в горах, расположенный на высоте пять тысяч футов над священной Меккой. Я представляла себе холмы, покрытые буйной зеленью, и прохладные ветры, но меня ждало разочарование. Городок был ветхий, грязный, пыльный и коричневый, как Рияд. Но дом аль-Шалаби оказался вполне привлекательным. Он был построен в традиционном стиле — четыре его крыла замыкали внутренний двор. Наружные стены были голыми и неприметными, зато со двора дом украшали галереи с колоннами, укромные террасы, балконы и дорогостоящие оранжереи.

Моя свекровь порывисто обняла меня. Она так крепко прижала меня к себе, что я чуть не задохнулась. Она всплакнула, бормоча что-то бессвязное насчет молитв и бессонных ночей. Я обняла ее в ответ, произнеся несколько благочестивых банальностей, подобающих моменту. Я бы тоже хотела заплакать, хотела бы простить и быть прощенной. Но душа моя оцепенела, и эту холодную пустоту нельзя было согреть слезами.

Она не виновата, сказала я себе. Она не отвечает за своих безжалостных сыновей-садистов… которых, слава Богу, нигде не наблюдалось. Но прекрасная Лала была здесь, и она встретила меня как сестру после долгой разлуки. Вечером она принимала гостей и очень надеялась, что усталость не помешает мне прийти — все просто умирают от желания увидеть меня.

« Конечно , я с удовольствием приду», — сказала я, подумав с легкой иронией, что сама чуть не умерла, чтобы им захотелось увидеть меня.

На вечеринке Лалы я действительно была центром внимания. Хорошо, что у меня было время приготовиться. На мне было простое платье-туника из шелка бутылочно-зеленого цвета и мои лучшие бриллианты. Лиловая ссадина на щеке была почти полностью скрыта под гримом. Кружевные перчатки до локтей прятали уродливые волдыри, оставленные наручниками на запястьях.

Все приглашенные гости были принцессами из дома Сауда. Молоденькие, хорошенькие, они были одеты в лучшие наряды по последней европейской моде. Сияя от гордости, Лала представила меня. Все были в восхищении. Принцессы толпились вокруг меня, точно женщины из бедуинской деревни. Каждой хотелось прикоснуться ко мне, чтобы приобщиться к чуду. «Расскажи нам, как это было», — умоляюще ловили они мою руку. И пока я рассказывала, безмолвие царило вокруг. Рассказывать было не больно, потому что на самом деле это было не про меня. Это было про мое принятие ислама, впервые изложенное шейхом Салманом, и я старалась не отступать от его версии. И хотя мне было далеко до его ораторского искусства, у принцесс я имела большой успех. Ничего удивительного, ведь мне было с кого брать пример.

Но до следующего дня я даже не осознавала, насколько это был сногсшибательный успех. Телефон не умолкал от новых приглашений. Естественно, я все их приняла.

В тот день я принялась за свою новую религию. Шейх Салман проинструктировал мою свекровь, чтобы та учила меня. Мы разучивали с ней ежедневную молитву, которая является в Коране Сурой 1.

Во имя Аллаха милостивого, милосердного!

Хвала Аллаху, Господу миров

милостивому, милосердному,

царю в день суда!

Тебе мы поклоняемся и просим помочь!

Веди нас по дороге прямой,

по дороге тех, кого Ты облагодетельствовал, —

не тех, которые находятся под гневом, и не заблудших.

Мы молились вместе в положенные часы, становясь на колени лицом к Мекке на молельный коврик. Шейх Салман подарил мне Коран. Это был прекрасный образчик ручной работы, в обложке из платины, инкрустированный жемчугом и алмазами. Свекровь зачитывала отрывок, и я старалась повторять за ней. Мы повторяли отрывок до тех пор, пока я его не запоминала. Язык Корана труден и архаичен, и содержание в основном оставалось для меня темным, сколько бы я не повторяла. Надо было просто запоминать, механически. Но я не испытывала протеста. Ритм речений из Корана странно успокаивал — он держал под замком ужас моих воспоминаний, тех воющих демонов, которые только и ждали, чтобы вторгнуться в мое сознание.