Алекс Дубас - Моя девушка уехала в Барселону, и все, что от нее осталось, – этот дурацкий рассказ [сборник]

– А какой же тогда выход?

– А сама как думаешь?

Полина непонимающе качает головой.

– Мне кажется, подсказка у тебя в руках.

– Дневник? – удивляется Поля.

– Прочти мне что-то из него. Наугад.

Послушай, я же ничего не смыслю в жизни, ни капельки. Ни в жизни, ни в любви, ни в дружбе – спроси меня, что это, и я завалю тебя кучей слов, но все будет мимо. Но я знаю, что когда очень больно, кажется, что так и должно быть. И если засыпаешь с плохими мыслями, то снятся приятные сны. Что если закрыть глаза, то можно все изменить, а еще если очень захотеть – можно ненадолго заставить время остановиться или, наоборот, унести тебя далеко вперед. Если плакать очень долго, потом хочется смеяться. А если долго ждать чего-то определенного, все произойдет совсем по-другому, но намного лучше, чем можно было себе вообразить. И я не представляю, что такое счастье, но знаю, что желания обязательно исполнятся, что весной у меня будет красивое белое платье, куча непрочитанных книг, рисунки и терпкое ожидание лета, и что у тебя такая красивая родинка на спине, и что память – это тысячи коробочек, в которых хранятся самые сильные на свете чувства. Но самое главное, я знаю, что весь мир в моих руках.

Полина заканчивает чтение и робко смотрит на него. Его улыбка оправдывает все страхи.

– Это так красиво и мудро. То, что ты пишешь.

– Это – творчество – да? Лучший выход – это творчество?

– Да, милая. Лучшие книги, самые яркие картины были написаны людьми, которые любили. Если ты не любишь, ты просто не сможешь снять хорошее кино. Если кажется, что у твоей любви нет выхода, – своди ее в кино, отведи ее в книжный магазин, в галерею, поставь ее перед холстом, дай ей в руки кисть.

– Это значит, что я все делаю правильно?

– Безусловно.

Уже вечереет. Это те самые несколько минут, которые особенно ценят фотографы и операторы, когда к сини сумерек добавляются огоньки уличных фонарей. Похолодало.

Да и мороженое сыграло свою роль. Все-таки для него еще рановато. Двое, ежась, идут в сторону метро. Он несет два рюкзака, свой и ее. Свой – легкий. Там только деревянная доска и нож. А ее, напротив, очень тяжелый, набит учебниками и тетрадями под завязку.

У этих двоих сегодня был очень важный день.

Она немного узнала, как это – быть взрослой.

Он чуть-чуть вспомнил, как это – быть подростком.

А впереди – действительно весна. И у него через неделю стартует новая экспедиция. А за ней, кажется, ухаживает парень из девятого класса. И мальчик этот очень даже симпатичный. И умный. И сейчас они с Ильей вовсе не расстаются. В конце концов, они – родственники, и всегда можно спокойно зайти друг к другу в гости.

– И знаешь еще что, кузина? – говорит на прощание Он.

– Что?

– Я, конечно, не могу судить за твоего тренера, я его совсем не знаю. Но мне кажется вот что: твоя любовь – она не безответная. Вовсе нет.

– Да? А какая же?

– Она – просто невозможная. А это, согласись, большая разница.

Привет. Меня зовут Роберт.

У меня все в порядке.

Я – почти счастливый человек.

Почти, потому что я живу здесь и с вами, в этом большом городе с семьюдесятью пятью телеканалами.

В городе редко бывает солнце. В городе, где на одного Очень Хорошего человека приходится один Очень Плохой и восемь Никаких.

Согласитесь, при таких условиях быть абсолютно счастливым невозможно.

А можно ли быть счастливым в уютном маленьком городке с мостовой из булыжника? В таком, оказавшись в котором мы жадно щелкаем затвором фотоаппарата, чтобы потом больше никогда не возвращаться к этим снимкам?

Недавно я гостил у друга в Нормандии как раз в таком маленьком городке под названием Довиль. Мы выбирали на рынке устриц (и я все пытался выяснить, почему их считают дюжинами, а, например, не десятками), скакали по утрам на лошадях по берегу Ла-Манша, а вечерами сидели на веранде, закутавшись в пледы, попивали кальвадос и обсуждали ненасущный вопрос: «Конечен ли талант»?

А потом я понял, что и в таком игрушечном городе тоже трудно быть полностью счастливым. Для счастья обстановка вокруг важна, но не она – главное. Потому что в наших разговорах нет-нет да и проскакивали примеры из личной жизни, и тогда слышалась боль. А в какой-то момент друг просто расплакался. И облака над прибрежными полями вдруг показались хмурыми. А мидии – невкусными.

Кажется, что для абсолютного счастья, наверное, нужно уехать куда-то в Гималайские горы, подружиться там с ламой, забыть номер своего мобильного и все такое. Но это невозможно. Потому что, подозреваю, и там все равно возникнут новые вопросы. Например, такие: будут ли китайцы еще патрулировать тибетские территории; хорошо ли подкована эта вьючная лошадка и почему такой хитрый взгляд у проводника Нху Хан Би? Что он замыслил? И еще это невозможно, потому что надо все-таки зарабатывать, окончательно выплатить кредит за дом и, в конце концов, не так уж здесь и плохо, в большом городе с телеканалами.