Михаил Самарский - Распятые любовью

– Впредь, парень, выбирай друзей внимательнее.

– Да я и не выбирал, – сказал я. – Мы же с ним в одной группе учимся, я не знаю, зачем это он решил меня оклеветать.

– Только теперь уже «не учимся», а «учились», – поправил милиционер и добавил: – ладно, иди, разберёмся.

Разбирались раньше лихо. Меня вызвал замполит училища и сказал:

– Филатов, напиши рапорт, и прощай училище!

– Почему это? – я едва не заплакал. – Что я сделал?

– На всякий случай, – заявил замполит. – Наши курсанты после второго курса работают за границей во многих странах. Не хватало нам ещё опозориться, что у нас учатся извращенцы.

– Погодите, – воскликнул я, – вы меня, что ли, в извращенцы записали? Меня следователь отпустил, и даже извинился, – слегка приврал я.

– Не знаю, товарищ курсант, за что он там перед тобой извинялся, нам он доложил, что ты такой же как и Филимонов, но у него на тебя пока нет доказательств. Вот так, курсант Филатов. Пиши рапорт, а то мы тебя по такой статье отчислим, что ты до конца жизни не рад будешь.

Вспоминая Володю Филимонова, я всегда вспоминал вывод, сделанный мною в юности: самым чужим и далёким может стать тот человек, который в прошлом был тебе близок и которого ты искренне любил. Мне было так обидно и горько, что я по ночам даже плакал.

В шестнадцать лет я впервые понял, насколько несправедлив этот мир и что такое в нашей стране Советов отдельно взятый человек. Хотя кто-то скажет: какой ты на фиг танкист! В смысле, какой ты на фиг человек, ты грязный пидор!

С годами я научился прощать и перестал считать Владимира негодяем и предателем. Неизвестно, в какие условия был поставлен тогда курсант Филимонов. Попытка забыть его превратилась в постоянные воспоминания о нём, а они в свою очередь лишь укрепляли с каждым днём мою любовь к бывшему однокашнику. Я ещё долго вспоминал своего нежного партнёра.

Тогда я ещё не знал, что в будущем буду называть всё произошедшее «цветочками». Ягодки ждали меня впереди. В те далёкие времена очень опасно было жить гомосексуалистом, в любой момент всё могло перевернуться с ног на голову. Даже друзья, родственники, подружки, казалось бы, не чаявшие в тебе души, могли в одно мгновение отшатнуться о тебя, обозвав самыми оскорбительным словами. Впрочем, в современной России дела в этом вопросе обстоят не лучше.

Возьмите для примера моего сына Серёгу, мою супругу. Жена, правда, не так резко, но уже Копытину высказывает какие-то претензии, мол, скрыл, не сказал, не доложил, и тому подобное. А оно тебе нужно, Галя? Любишь человека и люби себе на здоровье. Так нет же, нужно залезть в душу, вывернуть её наизнанку, потом наплевать туда, натоптать в ней, и испепелить тебя презрением и ненавистью. Я знаю, что с Галкой у меня уже ничего не получится, она будет защищать сына любой ценой, а меня топить и презирать. Таков, увы, суррогат справедливости.

Глава 9

После ухода из мореходки меньше всего мне хотелось возвращаться в родной город. После Ростова-на-Дону не каждый решится ехать в захолустье. Одногруппник Вася Пешоха в день моего отчисления получил увольнительную.

– Борька, – предложил он, – поехали в гости. У меня тут недалеко живёт родственница, сестра двоюродная.

На пересечении улицы Максима Горького и переулка Братского я впервые увидел странные дома – в квартиры на второй этаж нужно было подниматься по наружной металлической лестнице, там попадаешь в общий коридор, а из коридора ведут две двери в разные квартиры, в смысле, комнаты. С одной стороны, вроде коммуналка, с другой – в общем, сразу и не разберёшь, что это такое. Закончился визит тем, что я застрял у Раи (так звали хозяйку) на три с лишним месяца. Вечером мой однокашник ушёл в экипаж, общежитие для курсантов, а мне идти уже было некуда. Двухлетнюю дочь Наташку, племянницу Василия, уложили в люльку, Раиса привычно устроилась на разложенном диване, а я примостился на полу. После того, как девочка уснула, Рая предложила мне перебраться к ней на диван.

– Неудобно как-то, положила гостя на пол, – тихо сказал она, – да и тянет там, ещё простынешь.

Меня не надо было долго уговаривать, женщина хоть и была на девять лет старше меня, но выглядела очень привлекательно. Как только я оказался рядом, она, переворачиваясь на другой бок, как будто случайно ладонью задела меня в самом чувствительно месте.

– Ой, извини, – прошептала она. – Я нечаянно…

– Можешь не извиняться, – сказал я и словно опытный любовник добавил: – пусть будет таких случайностей побольше.