Мария Дуэньяс - Нити судьбы

И еще:

— А если это что-то с кровью? Смотри, что здесь говорится: «Кровоочистительное средство ричелел. Нарушения кровоснабжения. Варикозное расширение вен и трофические язвы. Прекрасно очищает кровь, выводит вредные вещества».

И множество других подобных глупостей:

— А может, все дело в геморрое? Или ее просто сглазили? Не попытаться ли найти среди мавров кого-то способного снять с нее сглаз? Хотя, если честно, мне вообще не стоит из-за всего этого беспокоиться, поскольку мама стала такой поклонницей дарвиновской обезьяны [7] «Anis del Mono» — испанская анисовая водка, на этикетке которой изображена обезьяна с лицом предположительно Чарлза Дарвина. , что скоро у нее не выдержит печень — ей уже не хватает бутылки даже на пару дней. Бедный мой кошелек. — Феликс прервал свою речь, ожидая моей реакции, но я молчала. — Ну чего ты так на меня смотришь, солнце мое? — спросил он.

— Я просто не понимаю, о чем ты говоришь, Феликс.

— Чего ты не понимаешь? Что такое «дарвиновская обезьяна»? И даже не знаешь, кто такой Дарвин? Он создал теорию о том, что мы, люди, происходим от приматов. Боже мой, детка, у тебя безупречный вкус, и шьешь ты просто великолепно, но что касается общей культуры, к сожалению, не все так замечательно.

Это была правда. Я легко усваивала новые знания и обладала хорошей памятью, но понимала, что мое образование действительно оставляет желать лучшего. Из всех многочисленных знаний, которые можно почерпнуть из энциклопедий, в моей голове хранились лишь крохи: мне были известны имена нескольких королей и то, что на севере Испанию омывает Бискайский залив, а от Франции ее отделяют Пиренейские горы. Я могла без запинки рассказать таблицу умножения и легко совершала арифметические вычисления, но за всю свою жизнь не прочитала ни одной книги и в области истории, географии, искусства и политики имела лишь те скудные познания, которые почерпнула во время жизни с Рамиро и из жарких споров за столом в пансионе Канделарии. Мне удавалось пускать пыль в глаза, играя роль изысканной и утонченной модистки, но я прекрасно понимала, насколько просто вывести меня на чистую воду. Поэтому той зимой в Тетуане я приняла от Феликса необычный подарок: он занялся моим образованием.

В этом была польза для нас обоих. Я узнавала новое и совершенствовалась. А он получил дружеское общение, заполнившее его одиночество. Однако, несмотря на благие намерения, мой сосед оказался не самым образцовым преподавателем. Феликс Аранда, чья душа жаждала свободы и творчества, вынужден был большую часть своей жизни проводить под гнетом деспотичной матери и в тисках бюрократической работы, поэтому в те недолгие часы, когда ему удавалось вырваться на волю, от него меньше всего можно было ожидать порядка, серьезности и терпения. Чтобы получить все это, мне следовало бы обратиться к учителю дону Ансельмо, который, несомненно, сумел бы составить четкий и эффективный учебный план для ликвидации пробелов в моем образовании. Впрочем, хотя Феликс и не был методичным и организованным преподавателем, ему все же удалось дать мне некоторые разрозненные знания, впоследствии, так или иначе, мне пригодившиеся. Благодаря ему я открыла такие имена как Модильяни, Скотт Фицджеральд и Жозефина Бейкер, научилась отличать кубизм от дадаизма, находить на карте европейские столицы и считать до ста на английском, французском и немецком. Я узнала, что такое джаз, и выучила наизусть названия лучших европейских отелей и кабаре.

И, также благодаря Феликсу, мне стало известно, что делают мои соотечественники на этой чужой земле: Испания установила протекторат над Марокко в 1912 году — через несколько лет после подписания с Францией соглашения в Альхесирасе, — и в соответствии с ним испанцы как бедные родственники, получили худшую, маленькую и наименее выгодную часть страны. Потеряв к тому времени последние колонии — Кубу и Филиппины — и ностальгируя о своем имперском величии, Испания непременно желала участвовать в колониальном разделе Африки и довольствовалась теми крохами, которые оставляли ей другие европейские державы.

Удержать контроль над Марокко оказалось нелегко, хотя участок, доставшийся Испании по соглашению в Альхесирасе, был небольшим, население немногочисленным, а земля — неблагодатной и бедной. Имелись и внутренние разногласия, и кровопролитная Рифская война, унесшая тысячи жизней испанцев и марокканцев. Однако в конце концов Испании удалось утвердить свою власть над этим кусочком Африки, и спустя почти двадцать пять лет после официального провозглашения протектората это была неоспоримая территория испанского Марокко, столица которого — Тетуан — не переставала расти. Сюда прибывали все новые и новые люди: военные различного уровня, служащие почты, таможни и других учреждений, финансовые инспекторы и банковские клерки, предприниматели и их жены, учителя, аптекари, юристы и продавцы, лавочники и каменщики, врачи и монахини, чистильщики обуви и буфетчики. Целые семейства, примеру которых следовали другие семьи, привлеченные высокими заработками и надеявшиеся устроить свою жизнь на новом месте, в стране с другой культурой и религией. И среди всех этих людей оказалась я. В обмен за навязанный протекторат Испания принесла в Марокко современные технические достижения, развитие здравоохранения и некоторые улучшения в ведении сельского хозяйства. И еще — школу традиционных искусств и ремесел. Все созданное испанцами для удовлетворения своих нужд служило также и местному населению: электричество, питьевая вода, школы, магазины, общественный транспорт, аптеки, больницы и железная дорога, соединившая Тетуан с Сеутой. В материальном плане Испания едва ли получила большую выгоду от Марокко, поскольку там практически отсутствовали ресурсы. Однако восставшие военные сумели использовать мавров в своих интересах, и тысячи солдат марокканской армии яростно сражались за них по другую сторону Гибралтарского пролива, на чужой гражданской войне.