Наталья Патрацкая - Изумрудный вий

— Не пищи, уши режет! — возмутилась Надежда. — И уходи отсюда!

— Фу! Какая ты злая! Витольд на полу спит? Так нельзя поступать с ним! Он хороший, — проговорила жена Витольда, отступая к лифту.

Из лифта вышел Витольд. Увидев Лену, он закричал:

— Лена, опять сюда ходила? Я тебя предупреждал, чтобы ноги твоей не было у порога. Я следил за тобой, — проговорил он гневно.

Надежда, увидев, что опасность в лице соперницы миновала. Она захлопнула дверь квартиры. Оставшись наедине с Витольдом, она почувствовала угрызения совести. Мебель надо было возвращать, но возвращать было нечего, она прочно встала на другие свои места. Ничего не оставалось, как купить нечто новое. Надежда прошла по квартире, мельком взглянув на цветовую гамму помещений, и полетела на любимом воздушном трамвайчике в магазин с кратким названием «Уют».

Кто бы удивился, но она не выразила удивления, обнаружив в качестве продавца мебели молодого человека Лены. На нем висела табличка с именем «Витольд». В голове у Надежды всплыло в памяти, что она правильно назвала Лену Леночкой — одиночкой.

Есть у нее чутье на такие вещи. Купила Надежда новую мебель, посмотрев на образцы в магазине. Пока она ехала домой, к ней со всех сторон от производителя везли мебель. Прибыли они к дому практически одновременно. Витольд проснулся от шума. Рабочие в униформе вносили в дом новую мебель.

На прошлой неделе Василиса ездила в город Клюкву. Она доехала до станции, добежала до электрички, плюхнулась на сидение и наслаждалась тишиной, пока не пошли певцы. Одни пели группой, другие играли на гитарах или гормоне. Василиса не выдержала музыкальной атаки и вышла в тамбур, куда не доносились звуки из вагона, но скрежетали сами вагоны.

После того, как прошли певцы, Василиса села на свое место, разглядывая в окно, окраину Клюквы. Дома теснились все плотнее и плотнее, — это приближалась конечная остановка.

Клюква — огромный город, начинался с киосков, продажи дорожных сумок, и постепенно устремлялся через метро в сам город.

Вынесенная людским потоком Василиса оказалась среди огромных домов, дорог, и плотных масс автомобилей. Она перешла через переход, и чуть не вошла в скоростной общепит, куда народ втекал и вытекал тонкой, но постоянной струйкой. Она обошла людей с цветными коробками с картошкой и гамбургерами, и оказалась на тихой улице с вывеской стоматологии.

Но ей не сюда, ей дальше, минуя тихий перекресток, она вошла в тень домов, возраст которых перевалил за сто лет. Еще метров сто, несколько лестничных пролетов и она оказалась там, куда шла, но еще не видела того, к кому пришла.

Он вышел из палаты в синей пижаме с недовольным выражением лица. Он был зол на Василису за то, что она сказала, а вот что она сказала, он уже давно не помнил, но продолжал злиться. Так, наверное, происходят вендетты. Никто не знает из-за чего сыр — бор разгорелся. Ладно, Василиса хотела посмотреть на Ивана. После операции прошло достаточно времени, чтобы он мог ходить, но еще недостаточно, чтобы его выписали.

От встречи повеяло зимним холодом прощания. Она, убедилась, что с ним все в относительном порядке и решила прекратить всякое вмешательство в его жизнь. Пусть наслаждается злобой к словам, которых сам не помнил. Василиса вышла из больницы, вдохнула воздух весны, и пустилась в обратный путь.

Обида — это чувство, которое всегда хочется отодвинуть подальше от себя, вот так и Иван ушел в зону, закрытую от доступа. Он стал нести в себе отрицательные эмоции, их количество значительно превосходило положительные значения чувств. Чувство жалости и сострадания вечным не бывает, хотя бы потому, что они сами забирают положительный потенциал происходящего. Чтобы жить, надо переходить в зону положительных эмоций, надо создавать условия для положительного эмоционального состояния.

Василиса неожиданно для себя накричала на человека, симпатичного во всех отношениях, но всегда негативно относившегося к Ивану. Ночь была не из легких, ей было психологически тяжело, потому что два нужных ей человека оказались в зоне отрицания.

Наум Витольдович выражал к ней симпатию с первого дня появления на работе. Он и она были одного поля ягоды, одной породы, почти с одинаковым официальным уровнем образования.

Вероятность реального сближения была мала, но творческие отношения были просто необходимо для работы. С Евгением у Василисы могли быть личные отношения, с Витольдом только служебные, — это предстояло осознать и не переходить границы дозволенного общения. Условностей в жизни больше, чем можно представить с первого взгляда. Получалось, что ей необходим Иван, но он отодвинулся от нее забором отчуждения, словно ушел в другое измерение человеческих чувств. А Наум Витольдович был занят и основательно.