Михаил Вольпе: Петух пропел в бухте (сборник)

— Ты слышишь? Я без ума от тебя. Мне надо тебе кое-что сказать.

Самба, румба, в перерывах — чай. Раздаются чьи-то выкрики, кого-то зовут, слышатся глупые шутки. Отличный бал!

Сама атмосфера зала порождала безрассудные желания. В эту ночь каждому хотелось делать все что угодно.

— Эй, давайте все курить! Сигареты всем девушкам!

Девушки предместий, привыкшие зарабатывать себе на жизнь, курили, закинув ногу на ногу, жеманно держа сигарету двумя пальцами, желая показать, что они знают толк в сигаретах и умеют пускать дым через нос. Белинья тоже выкурила сигарету, которую ей предложил Мигелим. Ей понравилось. Она была в восторге от этого чувства единения, острых словечек, которыми перебрасывались танцующие.

Это был иной мир, так отличавшийся от работы, залива, угля, от погрузки мешков под палящим солнцем на пристани.

— Какая музыка! Вы слышите, какая музыка!

Тела соприкасаются. Мелькают пары.

— Давай, парень, давай! — слышится время от времени жаждущий и чувственный призыв.

— Еще одну морну! Шевелись!

Парни теснее прижимают к себе девушек, тела обвивают друг друга.

— Белинья, я без ума от тебя. Без ума, без ума, слышишь?

От Мигелима исходит какое-то обволакивающее, коварное обаяние. Как уйти от него? Она не в силах противиться. Как приятен этот юноша с крепкими руками, бронзовой кожей, крупными губами. Почему ей все время хочется быть рядом с ним?

— Белинья, я поцелую тебя. Прямо сейчас, в зале.

— Нет, нет, осторожно, — с тревогой сказала она, но не отстранилась.

— Белинья, я поцелую тебя.

И поцеловал. Девушка вздрогнула. Какое бесстыдство!

Мигелим, надо сказать, человек опытный. Он разбирается в жизни, как люди, немало поколесившие по свету. Он чуть отстранился от нее и назвал голубкой. Белинья, сдерживая учащенное дыхание, чувствовала себя счастливой в объятиях этого парня.

— Белинья, я хочу тебе кое-что сказать. Скажу после этого танца.

— Ну, говори.

— Нет, это секрет. Давай выйдем отсюда, хорошо?

Девушка слушала нежные, возбуждающие слова и

всеми силами старалась не поддаваться искушению. Ничего не получалось. Она чувствовала себя очарованной, опьяненной этим призывом, несшим гибель.

Танец кончился.

Парни, погруженные в приятную негу морны, захлопали в ладоши. Музыкантов вызывали на «бис».

Танцующие становились все ближе друг к другу. Что это было? Музыка, которая вводила их в ласковый и греховный мир? Или что-то другое?

— Я поцелую тебя.

Зачем противиться? Зачем говорить, что все на них смотрят, что это неудобно? Зачем, если Мигелим так уверен в себе и лучше знает, как надо себя вести? Зачем, если все это так приятно, так безобидно? А может быть, это грех? Зачем сопротивляться и говорить «нет», когда звучит морна Мошиньо де Монте?

Мелодия внезапно оборвалась. На мгновение все замерли, медленно выходя из оцепенения.

— Пойдем, Белинья!

Куда? Нет, она не уйдет отсюда. Она не выйдет из зала. Только в буфет. Пусть Мигелим не настаивает.

— У меня есть для тебя секрет. Ты не пожалеешь.

Он ласково берет ее руки в свои.

— Ради всего святого, Белинья.

Нет, нет, она не уйдет отсюда. Она боится.

— Пойдем, Белинья. Я с ума схожу по тебе. Мне надо сказать тебе одну вещь.

Можно ли ему верить? Нет, пусть скажет здесь, только здесь, в буфете.

— Белинья, не будь глупенькой.

— Нет, нет, нет.

— Белинья, слушай. Слушай же.

Она хотела и не хотела — и пошла. Куда?

В ночи раздался звук расстроенной трубы, один такт негритянского танца, современного батуке. Ритм его проникал в самое сердце, был зовом африканской родины.

Светлая ночь сияла вокруг, как морна Белезы, которую на этой тропической земле играл сам Мошиньо де Монте.

— Белинья!

Мигелим обнял ее. Она внимала его словам, слабо пытаясь сопротивляться и отдаваясь сладостному зову.

Труба в апогее своего безумия заглушала слова девушки, приглушенные, покорные.

Их слышала только ночь.

Луис де Камоэнс (1524–1580) — великий португальский поэт. «Лузиады» — поэма, в которой Камоэнс воспел плавание своего предка Васко де Гамы в Индию.

Ньо — сокращенно от «сеньор».

Нья — сокращенно от «сеньора».

Тостан — мелкая монета, равная 100 рейсам.

Милрейс — монета, равная 1000 рейсам.

Сан-Висенте — соседний с Санто-Антао остров, административный и культурный центр архипелага Зеленый Мыс.