Елена Лабрус - Грязная сказка

И Владу срочно захотелось придушить Сикорского, потому что он понятия не имел ни про какого Эрика, но свет в зале начал гаснуть, и едва начавшись, представление полностью поглотило его, вытеснив все остальные мысли.

В роли виллисы, призрачная, нереальная и опасная, Лера оказалась ещё лучше, чем в роли влюблённой крестьянки. Лёгкая, нежная, чистая. В лунном свете на кладбище каждое её выверенное движение, изгиб шеи, излом руки, взмах ноги смотрелись крайне проникновенно.

Влад отбил себе все ладони, аплодируя.

— Ты была просто невероятна, — встретил её Влад на выходе. Ещё в гриме, но в своих привычных джинсах, она смущённо улыбнулась:

— Тебе правда понравилось?

— Очень! — постарался вложить он все свои чувства в одно слово.

— Спасибо! — она поцеловала его в щёку, и они пошли к выходу. — Но я собой недовольна. Столько недочётов. Один раз чуть не упала. Фуэте не докрутила, в адажио нога в арабеске дрожала.

— Я ни слова не понял из того, что ты говоришь, — помог ей Влад сесть в машину. — Но ты очень талантлива. Я в полном восторге. Устала?

— Безумно, — вздохнула она. — А завтра ещё премьера.

— Я могу тебе чем-нибудь помочь? — он сел за руль. — Ужин? Горячая ванна?

— Просто отвези меня домой.

— Как скажешь, — легко согласился он.

Он проводил её до квартиры.

— У нас завтра после премьеры банкет. Я буду рада, если ты присоединишься, — она вздохнула. — Хотя о чём я говорю? Не знаю, как я вообще переживу завтрашний день.

— Уверен, ты справишься, — улыбнулся ей Влад ободряюще. — И будешь блистать. Ты просто потрясающая.

— Зайдёшь? — она открыла дверь.

— Нет, — покачал он головой отрицательно. — У тебя был тяжёлый день.

— У тебя тоже, — встала она на пороге, глядя на него вопросительно.

— До завтра, — улыбнулся он широко, ослепительно и безотказно. Её замершее дыхание стало немым подтверждением того, что улыбнулся он правильно, сделав шаг назад. И это был тот редкий случай, когда он улыбнулся искренне.

Он так и улыбался, спускаясь по лестнице. И ему хотелось кричать, хотелось петь, хотелось расцеловать эту пушистую собачонку, что попалась ему под ноги в дверях подъезда, и даже обнять её опешившую хозяйку. Совершенно беспричинно он почему-то был неконтролируемо счастлив.

И он ещё доехал до дома в каком-то болезненно приподнятом настроении, но огромный пустой особняк поглотил остатки его эйфории без следа.

Он начал строить этот дом, когда решил для себя, что ему нужна только одна девушка. С ней он хотел создать семью, завести детей, двух собак, жить долго и счастливо и умереть в один день. И ничего из этого не сбылось. Кроме разве что собак, да и те охотнее жили у матери, потому что там всегда готовили что-то вкусное, что-то ели и неизменно подкармливали их, нарушая все наказы ветеринарного врача.

Этот одинокий дом, казалось, высасывал из него не только оптимизм, но и силы.

Влад проснулся разбитым, уставшим, больным. Поплавал в бассейне, полежал в солярии и окончательно выдохся на беговой дорожке.

— Старею, — сказал он сам себе в зеркало, подравнивая щетину.

Он один позавтракал в огромной кухне, глядя на резвящихся на газоне собак. Сам выбрал себе костюм. Сам завязал галстук. И недовольно скривившись на пыльную машину, вывел её из гаража.

На мойке выпил ещё чашку крепкого кофе, но ни вялость, ни апатия так и не прошли.

— Это у тебя посттравматический синдром, — поставила диагноз мама, меряя шагами его кабинет и глядя как он сжимает руками разламывающиеся виски, откинувшись в кресле. — Я сама после вчерашнего пожара всю ночь не спала. Утро, а я уже вторую пачку докуриваю.

Она села на широкий низкий подоконник и достала очередную сигарету.

В бюджете Влада зияла огромная чёрная дыра, и он не строил по этому поводу иллюзий. Сначала он вынужден был закрыть свой магазин элитной одежды, теперь сгорел к чертям собачьим его оптовый склад. По сути всё, что лично у него осталось — это счёт в банке и недвижимость. И если на привычную жизнь этого и хватит, то на восстановление бизнеса однозначно нет. И мамина сеть, конечно, не дала бы ему пропасть, даже если он остался бы с меньшим, но тянуть с её счетов деньги на восстановление своих активов он бы не посмел.

— В принципе, — рассуждала она вслух. — Я могу взять ещё один кредит. Плюс вытрясем долги по всем твоим договорам. Там прилично. Плюс можешь продать квартиру в Лондоне, ты туда не собирался возвращаться вроде.

— Маам, — сморщился он. — Ты же не хуже меня понимаешь, как всё это несерьёзно. И честно говоря, — он поднялся, уперев в стол локти. — Я уже ничего не хочу. Ни начинать что-то новое, ни восстанавливать старое. Не хочу. Ни. Че. Го.