Мишель Фалькофф - Плейлист смерти

Верховный_маг_Гед: Вижу, вы накопили премного золота. Вы столь же искусны в ремеслах, сколь красивы?

Афина: Не думаю, что вы использовали правильное слово. Хотя я всего лишь женщина, но изучала искусство владения мечом с самого детства. Каждый слиток золота, коим располагаю, был добыт в бою. Афина – богиня войны.

Верховный_маг_Гед: Простите меня, моя дама, за столь несправедливое предположение. Я вижу, ваше мастерство превосходно.

Она не стала держать на него зла за эту маленькую промашку; в кои-то веки его рыцарство принесло плоды. И в то время как история ее персонажа подтверждала претензии на умение хорошо обращаться с мечом, в ней было также скрыто, что он вполне может быть женского пола: она потратила много золота на драгоценные камни и боевые доспехи, выглядевшие как платья. И определенно играла роль прекрасной дамы в ранних разговорах с Хейденом. Этого было достаточно, чтобы вызвать у меня небольшой приступ тошноты, но они определенно считали, что это супермило. Они общались по несколько часов; я никогда не видел, чтобы Хейден так флиртовал. Кем бы ни была девушка, он ей определенно нравился. Я все еще не понял, какую роль сыграла эта Афина в решении Хейдена, но начал подозревать, что немаленькую.

Я продолжал читать. На второй день они наконец расстались с языком Ланселота и Гвиневры и заговорили как нормальные люди.

Верховный_маг_Гед: Я прекрасно провел время, разговаривая с тобой вчера, но попытки вспомнить все эти старомодные выражения вызвали у меня головную боль. Можно я сегодня побуду самим собой? О’кей?

Афина: Более чем. Я боялась, что придется искать словарь староанглийского языка. А у тебя отлично получалось.

Верховный_маг_Гед: Спасибо! Обычно я немногословен. Было забавно думать об этом как о головоломке.

Афина: Я понимаю, о чем ты. Я бы продолжила в том же духе, только чтобы говорить с тобой. Но так лучше.

Они, как это бывает поначалу, слегка льстили друг другу, оба хотели дать понять, что испытывают какие-то чувства, но не желали говорить об этом слишком открыто. Довольно скоро, однако, тема нежных чувств исчезла из их разговоров, и через неделю или около того они начали становиться самими собой.

Верховный_маг_Гед: Иногда я беспокоюсь, что буду часто ощущать себя таким же одиноким, как в эти дни.

Афина: Я тоже. Но мне становится менее одиноко, раз я знаю, что ты чувствуешь себя так же.

Это было чертовски печально. Я не знал, что Хейдена посещали подобные мысли: мы были друг с другом столь долгое время, что я расценивал как предательство признание ему, каким одиноким я был даже с ним, моим лучшим другом, а оказалось, он чувствовал то же самое. Это навело меня на мысль, что я могу принести пользу, если просто поговорю с человеком. Были, однако, и другие причины, по которым Хейден принял свое решение, но я по-прежнему винил себя, даже больше прежнего.

Тем не менее надо было узнать, что произошло дальше. И я продолжил читать историю чата.

Верховный_маг_Гед: Странно, мы никогда не встречались, и все же у меня такое чувство, будто я хорошо знаю тебя.

Афина: Ты действительно знаешь меня. Ты знаешь меня почти лучше всех.

Верховный_маг_Гед: Ты правда так думаешь? Ты думаешь, это возможно для нас – знать друг друга так хорошо, как мы считаем, что знаем, даже если мне не известно твое настоящее имя, а тебе мое?

Афина: Если я раскрою тебе один секрет, обещаешь не смеяться надо мной?

Верховный_маг_Гед: Я никогда этого не сделаю, если ты действительно знаешь меня, то понимаешь это.

Афина: Я сказала моей подруге, что у меня есть бойфренд.

В их разговоре наступила пауза; мне не стоило ни малейшего труда представить Хейдена, сидящего в комнате, совершенно перепуганного, не знающего что сказать. Наконец:

Верховный_маг_Гед: Не хотелось бы показаться идиотом, но ты имела в виду меня?

Афина: ЛОЛ. Конечно, тебя. Ты испугался?

Верховный_маг_Гед: Нет. Просто это сделало мой день. Мою неделю. Мой год. Ты серьезно?

Афина: Как сердечный приступ.

Все это означало, что к началу учебного года у Хейдена была первая девушка.

И он не рассказал мне об этом.

Я не знал, что и думать. Моей первой реакцией была обида – ведь мы с ним дружили. Да, он всегда молчал, когда речь шла о личных делах, и я считал его скрытным, но на самом-то деле я знал, как много в этом именно застенчивости, – и потому мне было трудно представить, что он утаил от меня нечто столь важное.