Инна Беляцкая - Нарисуй счастье! [СИ]

— Сильное снотворное, она долго проспит, только сон не будет спокойным, нужно дежурить, чтобы она с кровати не упала и ничего себе не повредила или не задушила себя одеялом. — Сказал она. — У меня был воспитанник с клаустрофобией, они долго от стресса отходят. Выйдите и принесите мне из ванной халат, нужно раздеть её, иначе она простудится.

Схватив за шкирку Артура, я вышел за дверь и волоча его за собой, пошел в ванную, в шкафчиках есть халаты и полотенца для гостей. Взяв несколько полотенец и халат, я пнул Артура по направлению к его комнате.

— И не смей выходить оттуда злобный гоблин. — Зло сказал я. — Утром я с тобой разберусь, думаю, Виктория не станет возражать, если я врежу тебе пару раз.

Прибежав в комнату Киры, я положил полотенца и халат на кровать. Елена Валерьевна, уже раздела её полностью и быстро взяв полотенце начала вытирать ей волосы.

— Чего застыл, растирай её тело полотенцем. — Сказала она. — Надеюсь, тебя не смущает голая девушка.

Мне сейчас было не до разглядывания, я взял другое полотенце и начал осторожно растирать ноги Киры.

— Сильнее. — Поправила меня гувернантка. — Нужно чтобы кровь прилила к мышцам.

Мы начали интенсивно растирать Киру. Я отметил про себя, что она худенькая и маленькая, как подросток, живот и ноги подтянутые, грудь небольшая, красивой формы и ещё тонкая талия, мне казалось, что я обхвачу её одной рукой. Через некоторое время, тело Киры начало розоветь. Отстранив меня, Елена Валерьевна, надела на неё халат и завязав пояс, попыталась приподнять её. Я с легкостью взял Киру на руки и держал, пока гувернантка не разобрала кровать. Удобно устроив её на подушках, я закрыл её одеялом и сел в кресло.

Елена Валерьевна собрала вещи Киры, и кивнув мне головой вышла из комнаты, но дверь не закрыла. Правильно, неужели Кира всегда спит с открытой дверью, а как она в ванной моется, наверное, тоже с открытой дверью. На меня навалилась усталость, сняв с себя одежду, я залез под одеяло, но к Кире придвигаться не стал, кровать большая, двоим, вполне место хватит.

— Завтра нужно обязательно поблагодарить Елену Валерьевну. — Подумал я засыпая.

Меня разбудил крик. Открыв глаза, я увидел, как Кира заметалась на кровати. Она пыталась выбраться из-под одеяла, что-то шептала, изгибалась, по её лицу текли слезы, и выгнувшись, она закричала. Я прижал её к себе, от её волос пахло краской, но я с таким блаженством вдыхал этот запах. Ей не понравилось, что её прижимают, она начала вырваться и бормотать, опять слезы, они катились по щекам. Достав полотенце, я начал вытирать её лицо, но она постоянно пыталась оттолкнуть ткань и опять что-то шептала. Я смог разобрать, что она звала отца и слово — откройте. Несколько раз, я отодвигался от неё, а потом прижимал к себе, пробовал разбудить, но это невозможно, снотворное сильное, пока его действие не закончиться, она не проснется. Кира последний раз громко вскрикнула и затихла, я вытер полотенцем слезы с её лица, и притянув к себе закрыл глаза, подозреваю, что это ещё не конец. Неужели она видит кошмары каждую ночь, но почему не обратится к психологу, есть же лекарства….наверное.

Следующий раз она зашевелилась через час. И опять все повторилось, она уже не могла кричать, а только хрипела, разобрать её слова невозможно и опять слезы. Хорошо, что ей отвели комнату на втором этаже в дальнем крыле дома, гости, и хозяева сюда не заходят, да и стены в доме толстые со звукоизоляцией. Потом она расплакалась, что-то шептала, всхлипывала, а через некоторое время затихла. Развернув её на спину, я вытер полотенцем слезы, и отодвинувшись закрыл глаза. На улице начало светать.

Александр.

Кровать прогнулась, и я не открывая глаз, протянул руки и прижал Киру к себе.

— Что случилось. — Услышал я её голос.

Открыв глаза, я увидел её лицо совсем близко, она хмурила брови и кусала губы.

— Ты не помнишь? — Спросил я.

— Я помню, как мяукала кошка и как я прошла в подвал, чтобы вытащить её оттуда, а дальше было очень страшно, мне казалось, что меня положили в гроб и закрыли крышкой, а сверху насыпают землю, и я слышу, как она ударяется о крышку гроба с глухим стуком. Мне нечем дышать, потом голоса и мне говорят, что я на улице, но я не верю, а потом отец, хватающийся за сердце, он не может говорить, его губы синеют, вокруг стекла и железные стены и я кричу и стучу по двери. — Шепчет она. — Зачем я тебе рассказываю, ты же был там и все видел.

Кира пытается отстраниться от меня, но я удерживаю её, провожу ладонью по спине. Она дрожит, и в уголках глаз скапливаются слезы. Протягиваю её полотенце, она берет его и начинает вытирать лицо.