Инна Беляцкая - Перспективный - не всегда приемлемый [СИ]

— О чем задумалась Ирина, — тренер помогает мне установить штангу и протягивает полотенце, — наблюдаю за тобой уже полчаса, ты как будто не здесь, работаешь по рефлексу.

— Родственники достали.

— А съехать от них? — спрашивает тренер.

— Не вариант, денег на съемную квартиру и на еду не хватит, и брата я на растерзание этим хищникам не оставлю, доведут парня до психической болезни.

— Если бы у всех было достаточно денег, то многих проблем удалось избежать. Иди домой и не забывай делать упражнения на растяжку.

— Без этого я заснуть не могу, организм требует напряжения в мышцах, — разворачиваюсь и, огибая тренажеры, направляюсь к раздевалке.

Меня довольно чувствительно хлопают по филейной части, разворачиваюсь и вижу двух накаченных громил и надо же было сыновьям двух других братьев тети Ульяны Кириллу и Степану прийти в этот фитнес клуб именно тогда, когда я решила сбросить напряжение на тренажерах, судя по рожам они меня прекрасно знают, лично не знакомы, но я уверена, что их родители следят за конкурентами-родственниками и о нашем появлении узнали в тот же день. Ну и я узнала родственников, в их случае фотографии совсем не врут, выше меня на полголовы, накачанные шеи, грудь, руки, ну и далее по списку, коротко пострижены, глаза бандитские, наглые, хозяева жизни, чтоб их.

Делаю удивленно обожающий взгляд и восклицаю:

— Какие брутальные самцы!

— Мы такие, — говорит Кирилл и делая шаг, обхватывает меня двумя руками за талию и прижимается ко мне.

— Так чего хотят самцы от скромной меня?

— Тебя, — нагло заявляет Кирилл.

— Прилюдно? Как некрасиво быть таким извращенцем.

— Не прилюдно, а наедине и на шелковых простынях, только так, — шепчет он.

— Они скользкие, — шепчу в ответ, — для страсти на шелковых простынях нужна сноровка и откуда ей взяться у тебя брутальный самец?

— Ты обидеть хочешь? — зло шипит он.

— А ты обиделся? Жаль, я думала, что уж вы-то с братом взрослые люди и отличаете обидные слова от тонкого юмора.

— Хитра, родственница, все знаю про тебя, работаешь, молодец, маникюр не бережешь, уважаю, только тебе с нами не тягаться, да и не заступится за тебя никто, ты и брат — ненужный балласт для тех родственников.

— Предлагаешь перейти в ваш лагерь? Только я и вам не нужна.

— Ну, для чего-то могла бы пригодиться, и он щипает меня за филей.

— Для этого я могу найти кого-то попроще, зачем мне зажравшиеся бизнесмены, возомнившие себя королями мира.

— Остра на язык, а вот как прижмут его тебе, — шипит он.

— Прижмут язык, когтями начну царапать, специально для этого отращу, а теперь отпусти меня, а то я расскажу всем присутствующим, от какой постыдной болезни ты недавно лечился.

Кирилл напрягся, это был чистый блеф, откуда мне знать какими болезнями он болел, но я попала в точку, не бережет себя самец, или думает, что всегда будет молодым и здоровым. Убираю руки со своей талии и быстро покидаю тренажерный зал, уверена, мы ещё встретимся, этот не отстанет пока свое не получит.

Две недели спустя. Ирина.

Сквозь сон слышу крик, а потом плачь Артема, резко соскакиваю с кровати и бегу на кухню, брат сидит на полу, губа у него разбита, одной рукой он прикрывает глаз, рядом стоит ухмыляющийся Елисей. Только я набираю воздуха, чтобы обложить эту тварь матом, как на кухне появляется родительница.

— Вы разбудили весь дом, разве можно так громко вести себя утром, — обиженно говорит она, Артема не замечает, её, видите ли, разбудили крики, а то, что это её сын кричал, не имеет значения.

Подхожу к родительнице и хватаю её за волосы на затылке:

— Твоего сына ударили, — зло говорю я, — сними розовые очки, принцесса, и взгляни на него! И что, ничего не скажешь?

Родительница кривит губы и дергает головой, если потребуется, я её без скальпа оставлю, но она увидит, как издеваются над её сыном и тут она начинает закатывать глаза.

— Не смей симулировать обморок, приведу в чувства так, что мало не покажется, реагируй на избиение сына. Что молчишь? Или после второго замужества у тебя материнский инстинкт атрофировался напрочь?

Родительница начинает тихо скулить и тут на кухню вальяжно входит отчим, оглядывает нашу композицию и сдвигает брови:

— Что здесь происходит? — сурово глядит на меня, плевать я хотела на его суровость.

— Пытаюсь пробудить в твоей жене материнский инстинкт, но видимо он сдох сразу после второго бракосочетания.