Наталья Литтера - Дульсинея и Тобольцев, или Пятнадцать правил автостопа

Она была серьезна, да. Серьезнее некуда. Однако надо делать намек толще.

- Метро, метро... - Иван вздохнул. - Дело в том, что торопиться мне до завтрашнего утра совершенно некуда.Пробный шар закатывался долго. Дуня внимательно смотрела в лобовое стекло. А потом вдруг спросила - тоже в лоб. Как в стекло.

- Тебе что, идти некуда?Еще одна ее чудная привычка - задавать прямые, откровенные, серьезные и неудобные вопросы. В мире, где все и всем врут, и все, кроме денег, не всерьез, такая особенность была странной. Но для Ивана это было сейчас даже удобным.

- Ну почему же... - начал Тобольцев расчетливо. - У меня много друзей... Да, - вздохнул. - Ты права. Некуда. У меня нет постоянного жилья в Москве. И мне надо было бы по-хорошему сойти в Коломне - там у меня... дом. Но мне позвонила мама - бабушку экстренно госпитализировали в Москву. И завтра с утра надо зайти к ней, узнать, как дела, может быть, лекарства нужны или что-то еще. Мне бы где-то переночевать. Чтобы завтра с утра пораньше попасть в больницу.

А что? Хорошо получилось. Достоверно. На скорую руку, но вполне. Однако особого восторга публики не наблюдалось. Внимательный взгляд на дорогу.

- А что с бабушкой?Импровизируем. Фантазируем. Но умеренно.

- Что-то с сердцем. Я точно не знаю. Мать не сказала.

- Ясно. А где она? В какой больнице?Поверила? Ты поверила, Дульсинея?! Чудеса.

- В Склифе, - а почему бы и нет?

- Хочешь, я подвезу тебя туда?Час от часу не легче. Что ж ты внезапно сердобольная-то такая, Дульсинея?

- Сейчас? Меня туда не пустят - поздно уже.

- Да? - гладкий лоб перерезали морщинки. - Честно говоря, я не знаю какие там часы приема. Если отвезли в Москву... давай верить, что все будет хорошо. Она у тебя по характеру какая? Боец?

Все чудесатее и чудесатее. Самое чудесатое, что ответы выходили честными - насколько это возможно в сложившейся ситуации.

- Она у нас по характеру командир. Атаман. Генерал.

- Это хорошо... хорошо... - потом опять надолго замолчала, смотрела перед собой и легко барабанила пальцами по рулю. Тобольцев вдруг понял, что даже догадаться не может, о чем она думает. И что ответит на его возмутительно наглый подкат. А Дуня выдохнула. - Хорошо, переночуешь вместе с саженцами. И мы расходимся.

О-фи-геть. Получилось. Да еще так легко. А ты рисковая, Дульсинея.

- Спасибо! - это он сказал вполне искренне. Но не удержался от провокации. - А «переночуешь вместе с саженцами» - это же не значит, что в багажнике? А то я и в салон-то еле влез, что уж говорить о багажнике.

- Саженцы не будут ночевать в машине. Это же молодильные яблоки - как можно их оставить в багажнике?

Тобольцев все никак не мог прийти в себя от того, что она так легко согласилась пустить к себе на ночь человека, которого знает чуть более суток. А, может быть, не только переночевать, но и... Да нет. Не может быть. Там же есть Илюша, по которому она скучает и целует. Да какая ему разница? Своей цели Иван достиг, и теперь можно расслабиться и ждать, когда они доберутся до ее квартиры. Тихо и спокойно ждать. Угу, как же. «Тихо и спокойно» - это не про Тобольцева.

- Как я рад. За саженцы и за себя лично. Обещаю вести себя тихо, опускать за собой сиденье в туалете и не петь в душе. И вот, - достал из рюкзака права. - Я же обещал. Держи.Потому что ему немного, но стало стыдно за свое вранье. За то, что она поверила. Поэтому получи свои права, Дульсинея. В качестве компенсации.

- Ты великодушен, - она сунула права в сумочку, слово бы и не удивившись. - Осталось только выбраться из затора.

Тем временем, на город спустились сумерки. Поток машин сдерживали ремонтные работы, которые начинались в вечернюю пору. Когда они миновали строящуюся развязку, ехать стало веселее. Но Дуня утомилась, он это видел, и была молчалива. Наконец, она припарковала машину около супермаркета:- У меня дома нечего есть. Надо хотя бы хлеба купить.Еще и хозяйственная! В животе у Тобольцева согласно заурчало.

- И колбасы! И яиц. И печенья к чаю. И бутылку коньяка.

- Думаю, коньяк - лишнее. Тебе завтра в больницу утром, а мне на работу. Так что - колбасы и печенья.

Она выглядела усталой, отвечала вяло. Да и верно - за плечами долгий день за рулем, который сам Иван провел комфортнее - в пассажирском сиденье. Хорош уже провоцировать Дуню всякой ерундой.

- А его не обязательно пить сегодня. Хотя... ты права. К тому же, не факт, что тут есть по-настоящему хороший коньяк. Лучше уж и в самом деле ограничиться колбасой с печеньем.

Но набрали они полный пакет почему-то. На кассе расплатился Иван, Евдокия даже не стала спорить. Устала. Точно устала.