Наталья Литтера - Дульсинея и Тобольцев, или Пятнадцать правил автостопа

Иван переложил пакет из супермаркета в левую руку и полез в карман куртки за ключами. А потом вдруг замер со связкой в руке. И почему-то вспомнил свое первое утро в квартире, которую сейчас собирался открыть. Нет, на самом деле, то утро было третьим - если начинать отсчет с мая. Но настоящим первым было именно оно - на следующий день после возвращения из Коломны. И отчетливо припомнилась собственная какая-то непонятная неловкость. До того утра они несколько дней были с Дуней неразлучны, и все время на его территории - в его номере, в доме, где Ваня вырос. А теперь... И утро, и им надо бежать каждому по своим срочным делам. Будто на минутку вернулся тот май, когда они были еще никем друг другу. Только случайными попутчиками. И пока Иван мучительно соображал, как сказать о том, что занимало его мысли, Дуня молча положила колечко с двумя ключами на стол. А потом тихо сказала:- Это твои.

И все сразу встало на свои места. И с того утра они просто начали жить вместе. И именно эти ключи сейчас лежали в его ладони. Колечко теперь украшало красное попсовое сердечко - предмет регулярных ехидных царских замечаний.

Тобольцев повернул ключ в замке. В квартире горел свет, пахло вкусной едой, а с кухни доносился звук работающего телевизора.

- Дуня, я забыл, что ты просила с утра купить, поэтому купил торт. Твой любимый.

- Это какой же?

Тобольцев разогнулся, успев снять кроссовок только с левой ноги. Встретила его.. не Дуня. Но интонация вопроса и выражение глаз не оставляло сомнений, кто эта женщина. Слишком знакомая интонация в голосе и очень узнаваемое выражение глаз.

- Здравствуйте. Я Дунина мама. А вы кто?

- А я... - Иван потянул вниз носком пятку обуви на правой ноге. - А я Дунин... Ваня.

- Дунин - это фамилия?Притаившаяся в уголках губ усмешка была тоже ужасно знакомой.

- Нет, это не фамилия. Это... А пойдемте чай с тортом пить и знакомиться?Светловолосая женщина с умными и ироничными глазами проследила за тем, как на тумбочку легли ключи, и кивнула.

- Пойдемте. И ужин готов. Торт, я надеюсь, «Ленинградский»?

- Разумеется.

Уже когда состоялось знакомство, был съеден ужин и разлит по чашкам чай, раздался звонок Ваниного телефона. В трубке послышался запыхавшийся царский голос:- Ваня, я совсем забыла! Там мама моя приехала, я ее встретила, домой отвезла, а потом замоталась, и тебе не позвонила сразу. Ты не пугайся, если что.

- Чего мне пугаться? - Тобольцев отрезал кусок, положил на тарелку и пододвинул своей визави. - Мы уже познакомились и чай пьем. С твоим любимым тортом. Ты скоро? А то торт заканчивается.

Ответом ему был смех Дульсинеи.

На Новый год мама не осталась.

- Твой отец уже пригласил к нам соседей на праздник, так что придется много всего готовить.

- Тетя Оля пожалует со своими фирменными салатами? - поинтересовалась Дуняша.

- Обещала.

Ранним утром тридцатого декабря Ваня с Дуней проводили маму на вокзал и посадили ее на поезд. Мать никак не прокомментировала изменения в жизни дочери и не устроила расспросов с пристрастием по поводу Ильи. Казалось, ей было вполне достаточно увиденного своими глазами. И за это Дуняша маме была очень благодарна.

- Твой Ваня мне очень понравился, - вот и все, что сказала она на прощанье перед тем, как подняться на подножку поезда.

- Мне тоже он очень нравится, - и Дуня крепко обняла свою маму.

А тридцать первого с самого утра началась предпраздничная кутерьма.

В телевизоре Ипполит Георгиевич сетовал на то, что мужчины перестали лазить в окна к любимым женщинам. Маленькая полуметровая елочка мигала огоньками, блестела конфетами и глянцем крошечных фотографий. Дизайн елки целиком и полностью принадлежал хозяйке квартиры. Сама хозяйка в бриджах и рубашке в клетку «виши» торопливо застегнула пуговицу и шлепнула Тобольцева по рукам. И то, и другое она делала за последние три часа, посвященных приготовлению праздничного ужина, несколько раз. Ваня ничуть не расстроено вздохнул и заглянул в холодильник - проведать вино.

- У меня все готово, - раздался за спиной голос Дуни. - Без пяти одиннадцать. Может быть, сядем за стол?

Обернулся Иван уже с бутылкой в руках. И, правда, пора за стол. Пахнет на всю квартиру, ладонь леденит узкое горлышко, а рядом женщина - в бриджах и рубашке, на которой она так и не застегнула до конца пуговицу, теплая, домашняя, без алой помады и идеальных стрелок, пахнущая каплей духов и мандаринами. Только его на сегодняшнюю ночь. Они несколько секунд смотрели друг другу в глаза. Впереди был вкусный ужин, холодное и терпкое вино, поцелуй под бой курантов, первые взаимные новогодние поздравления и подарки. И ночь. Новогодняя ночь только для них двоих. И полные этим предвкушением они шагнули с кухни, взявшись за руки.