Наталья Литтера - Дульсинея и Тобольцев, или Пятнадцать правил автостопа

Они так и остались двумя женщинами, любившими одного мужчину. Идея Ивановна и Дуня. И каждой хватало мудрости не перетягивать одеяло на себя. Обе старательно хранили равновесие, пытаясь нащупать точки соприкосновения, на основе которых можно построить собственные отношения.

Из Коломны Дуня уезжала с легким сердцем. Баба Тоня, потчуя утренними оладьями, интересовалась, какой у Дуняши любимый цвет, ибо собиралась после Ваниного шарфа заняться вязанием снуда.

- Это сейчас модно среди молодежи, - сказала она, глядя поверх очков на гостью.

- Ба, ты следишь за модой?

- А ты как думал! - парировала бабуля.

С собой им дали банки с фирменным лечо от Антонины Марковны и роман Жорж Санд «Зима с Шопеном». Книгу протянула Дуне Идея Ивановна со словами: «Ну, раз уж вам, Евдокия, так нравится Шопен...»Это был ее подарок. И еще протянутая рука. Дуня взяла книгу и, глядя прямо в глаза, проговорила:- Спасибо.

Они обе знали, что это слово благодарности было сказано не только за книгу.

Когда дверь квартиры закрылась, Ваня, пользуясь безлюдностью подъезда, крепко обнял Дуняшу и звонко поцеловал ее в щеку. Он вообще в тот день был очень счастливый, она это заметила сразу, как только проснулась.

- Ты абсолютно наглый автостопщик, но как-то так получается, что тебе всегда все сходит с рук.

В ответ Ваня рассмеялся.

Следующая встреча с Идеей Ивановной состоялась через три недели. Дуня так и не поняла, как у Ивана вышло достать третий билет на Дебарга, да еще, чтобы места оказались рядом. Он что-то сдавал, менял, заказывал, и в итоге - поход случился. Видя, какими влюбленными глазами Идея Ивановна смотрит на сына, Дуня старательно прятала улыбку за букетом роз, предназначавшихся пианисту.

Концерт был необыкновенный. Как только раздались первые звуки фортепиано - все оказалось забыто: дела, заботы, обещание позвонить вечером клиенту, ненастный день за окном. Музыка не терпела соперников, она подхватила своих слушателей и унесла далеко, заставляя чувствовать, видеть, ощущать, складывать в воображении целые истории, сопереживать, наслаждаться и дышать - глубоко, полно, жадно, ловя каждый аккорд и находя на него отклик в своей душе.

И был Шопен, хрустальный, невесомый, совершенно весенний, звенящий под пальцами Люки Дебарга. Дуня просидела, не шелохнувшись, почти весь концерт, лишь пару раз бросив украдкой взгляд на Идею Ивановну, чей четкий профиль красиво выделялся в полутьме зала. Она слегка покачивала головой в такт музыке, словно там, на сцене, выступал ее ученик. Дуняша подавляла улыбку и вновь обращала взгляд на сцену. Ваня же на протяжении всего концерта не выпускал из своей руки пальцы Дуни. Им так было здорово - сидеть, взявшись за руки, и слушать музыку.

Розы Люке после того, как программа была закончена, дарила Идея Ивановна. Вручая цветы, она что-то сказала музыканту, и он что-то ответил. На свое место Ида возвратилась слегка раскрасневшаяся и счастливая.Это был замечательный день, который совершенно не хотелось завершать. Все желали хоть на немного продлить волшебство октябрьского вечера, поэтому Ваня после концерта завез своих дам в кофейню, где заказал им... шампанского.

- Как вам манера исполнения Люки, Евдокия? - начала вежливую беседу Идея Ивановна, пригубив прохладное игристое.

- Если бы Дебарга можно было сравнивать с живописью, то я бы сказала, что он - акварель.

Ида наклонила голову и вдруг пытливо посмотрела на свою собеседницу, словно оценивала:- Акварель? Возможно. Но почему именно живопись? Вы рисуете, Евдокия?

- Каждый, закончивший архитектурный институт, хоть немного, но умеет, - Дуня сделала глоток. - Просто музыка рождает ассоциации, и ее можно переложить на цвета, живопись, даже литературу, - она тоже посмотрела пытливо. - Разве нет?

Все же легкий дуэльный кодекс в их отношениях остался.

- Можно. И нужно. Тут уж кому что ближе. Мне бы и в голову не пришло сравнивать музыку и живопись, - тут Идея Ивановна задала вопрос, которого Дуняша никак не ожидала: - А, может быть и конкретная акварель... появилась в голове при прослушивании?

Вопрос оказался очень интересным и застал врасплох. Ида неторопливо отпивала из фужера и с удовольствием наблюдали за лицом своей визави. А Дуня усиленно думала.

- Нет... - наконец медленно начала говорить она. - Нет... конкретных не было, но вот вы сейчас сказали... и, знаете, вспомнила о Сурикове. Он в первую очередь известен «Боярыней Морозовой», а ведь у этого художника совершенно чудесные путевые акварели. Он так красиво писал Италию... по которой совершала путешествие и Жорж Санд.