Наталья Литтера - Дульсинея и Тобольцев, или Пятнадцать правил автостопа

Снова два танговых шага назад.

- Хорошего вечера.Про погоду, Дунечка, еще про погоду забыла. Душно. Наверное. Собирается гроза. Только что же ты так нервничаешь? Стыдно вспоминать? Не забыла? Я тоже.

- Удачи.

Короткий кивок головой и почти паническое бегство за дверь. Иван устало опустился на край сцены, подвинув в сторону треногу микрофона. Пусть хоть кому-то повернется лицом удача. Свой везучий амулет с красной бусиной он где-то посеял. И все никак не мог вспомнить - где.

*Он пришел. Он... Дальше мысли сбивались. Только тело хранило тепло его рук, что чувствовалось через тонкую ткань платья. И шепот, от которого мурашки, и губы. Ваня... ты снова посмел коснуться меня губами, и я снова позволила. И это было... как свидание украдкой. Горели щеки и сердце, и снова искры, искры, искры... а вокруг люди, много людей, приглашенные важные гости, правила, приличия и... Илья.

- Дуня, что-то не так? Ты вся красная.

- Там просто душно было... или я переволновалась, - взяла из Илюшиных рук свой наполовину наполненный бокал и стала жадно пить.

А в голове: «Ваня здесь, Ваня здесь, Ваня...»Обволакивал шум приглушенных голосов, смех, чувствовалось предвкушение праздника, а у нее все как сквозь сон. И сердце колотится сильно-сильно.

Двери распахнулись, на пороге стоял Тихий рядом с красивой рыжеволосой женщиной. Гости тонкой вереницей стали просачиваться в зал, по очереди подходя к хозяевам и приветствуя их, а потом искали свои места за столиками, читая имена на специальных карточках. Место Дуни и Ильи оказалось за одним столом с Пашей и Олей, что неудивительно. И оно было на значительном расстоянии от того, где сидел Тобольцев. Его почти не видно. Может, оно и к лучшему. Для самообладания.

Официанты наполняли бокалы для первого тоста. На сцене появился ведущий, который всех приветствовал и заполнил возникшую паузу. Через некоторое время к нему присоединился Тихий со своим фужером. Подождав, когда официанты отойдут от столов и в зале наступит тишина, хозяин вечера начал свою речь. Гости внимательно слушали низкий бархатный голос, смеялись над остротами, приветствовали говорившего аплодисментами, и это было замечательное начало вечера, которое сразу настроило всех на нужный теплый и веселый лад. Только Дуня не услышала почти ни слова. Она хлопала, когда хлопали все, внимательно смотрела на сцену, восхищалась спокойствием и низким тембром Тихого и думала о том, что где-то там, через несколько столиков сидит человек... и что он совершенно не подходит этой нарядной солидной толпе, и что она скучала. Отчаянно скучала эти два месяца без него. И что больше никто не называл ее Дульсинеей. Только он. А ей нравилось, и губы сами складывались в улыбку, и хотелось отвечать на остроту остротой... и все это в прошлом.Приветствие хозяина вечера закончилось, первый тост прозвучал, официанты снова приблизились к столам - разложить холодные закуски. Паша восторгался «вкуснотищей» и пытался заполнить тарелку Оли до отказа.

Дуня подождала, пока официант положит кусочки буженины и заливного из рыбы.

Илья сделал знак снова наполнить бокалы.

- Думаю, сейчас будет твоя очередь говорить, - сказал он, слегка наклонившись.

И оказался прав.

Ведущий предоставил слово «человеку, который придумал эту сказочную идею и воплотил ее в жизнь».

Несколько лет назад, когда Дуня только начинала свою профессиональную деятельность, она сделала ошибку. Отчаянно желая произвести впечатление на первого заказчика, надела на важную встречу туфли на высоченной шпильке. Она тогда не знала, что в момент сильного волнения устойчивость тонкого каблука может теряться и тело начинает шатать. Вместо ведения непринужденной деловой беседы, Дуня думала лишь о том, чтобы не упасть перед клиентом.

С тех пор подобных оплошностей она не допускала. Ее шпильки были достаточно высоки, если надо, но ровно настолько, чтобы сохранить неподвижность в сложный момент. В этот вечер своему правилу Дуняша не изменила. И все равно покачнулась. С небольшой сцены хорошо был виден весь зал. Она без труда нашла столик Тихого, за которым сидели его рыжеволосая жена, Ракитянский и Тобольцев. Один. Он был один. Без спутницы, без красотки... а ведь мог. Но пришел один и не смотрел на сцену - разглядывал бокал с вином.

Зал ждал. Дуня вдохнула побольше воздуха. Наверное, это была не лучшая ее речь, потому что губы говорили заготовленное поздравление, а мысли не могли сосредоточиться на произносимых словах.