Галина Лифшиц - Что тогда будет с нами?..

– Галочка, это ты?

– Я, – ответила Галка, не узнавая пока звонящего.

– Галочка, это Нина Жаворонкова, подруга Наточки. Тетя Нина. Помнишь меня?

Конечно, Галка помнила любимую подругу своей тети. У них была еще детсадовская дружба. Потом в школе учились в одном классе. И так – до конца. До конца Наточкиной жизни.

– Помню, теть Нин, – сказала Галка, вздохнув.

– Галочка, беда какая! Я же только вчера узнала! Прилетела из дальних краев. Думаю, что это от Натки ничего нет? Ни весточки, столько месяцев. А у меня внучка родилась. Я у сына в Калифорнии сидела – помогала им с младенцем. Ну, я и замоталась. А прилетела, позвонила твоим, они мне и сказали, что Наточки уже больше полугода нет. Ах, Галочка, как я виновата!

– Виноваты, теть Нин? В чем? – насторожилась Галка.

– Во многом, детка. Я ведь незадолго до ее конца была в тех краях. Январь был, в море не поплаваешь, но путевку купила в спа-отель. Вот и заехала к ней. И ее не узнала. Она была всегда светлая. Изнутри светилась. А тут – погасла. И голос бесцветный, и губы синюшные. Я ей сказала, что к врачу бы надо, а она: «Смысла нет». Почему нет? Что случилось? Молчит. Ну как-то я ее разговорила, заболтала, она даже порозовела, улыбаться начала. Вроде и выглядеть стала получше. Я и подумала, что на нее просто серое небо давит… Вот моя вина: надо было тащить ее к врачу, ничего не слушать, никаких отговорок – тащить к врачу. Или просто «Скорую» вызвать, пусть бы сердце послушали, давление измерили… Все думаю об этом, не могу себя простить…

– Что уж теперь, теть Нин, – тускло произнесла Галка.

Про себя она отметила, что теперь появился свидетель: Наточке было почему-то очень плохо. И скорее всего сердце у нее действительно болело.

– Да. Что уж теперь, – эхом отозвалась тетя Нина. – Но это еще не все. Когда мы прощались, она вдруг говорит: «Подожди, я тебе передам кое-что для моей Галочки. Только пообещай мне, что отдашь это только ей. Лично. В ее руки. Не брату. Не его жене. Только Галочке. Клянись!» Я, конечно, поклялась. Еще и посмеялась, сказала, что она наши детсадовские игры снова затевает. А потом Натка добавила: «Только в руки Галочке и только после моей смерти». Я так испугалась! А она требует: «Клянись». Ну, я и поклялась. Это, похоже, книга какая-то. Упакована замысловато – откроешь, потом так уж не завернешь. Но я, понятное дело, открывать ничего не собиралась. На этот пакет и смотреть-то боялась. Вернулась в Москву, а через неделю полетела в Штаты. Забыла про пакет напрочь. Как вынула его, уложила в ящик письменного стола подальше (думала – на долгие годы), так и выпало все это у меня из головы. И только вчера, когда узнала, что Натки больше нет, вспомнила про пакет. Мама твоя сказала, что ты болеешь, спишь. Не хотела тебя тревожить. Сейчас вот на всякий случай позвонила: вдруг ты трубку возьмешь? Твои-то на работе должны быть. Хочу тебе пакет от Наточки передать.

Галка подумала, что в этом пакете должна быть какая-то Наточкина тайна, которая объяснит ее внезапный уход. А может быть, просто какая-то милая ерунда на память – тоже вполне в Наткином духе. Вот вроде ее уже и нет, а она есть… И подарок от нее появился.

Тетя Нина пообещала подъехать через четверть часа, она жила неподалеку. Галка спустилась во двор, села на лавочку, стала ждать. Загорелая, полная жизни подруга ее тети излучала благополучие, хоть глаза ее и были неподдельно грустны. Она достала из сумки красиво упакованный пакет, действительно похожий на книгу, отдала его Галке и поспешила распрощаться:

– Ты звони мне, Галочка, не забывай. Наташа так тебя любила!

– Хорошо, – кивнула Галка, зная, что они расстаются навеки. На домашнем телефоне не было определителя. Она при всем желании не могла бы позвонить тете Нине. А та не подумала об этом, спешила куда-то…

Что ж. Вот и последняя весточка от Наточки. На нее Галка и не надеялась, хотя весь тетин дом обшарила в поисках какого-нибудь намека, какого-нибудь письма, оставленного Наткой. Вот чуяла – должно же быть письмо! И оказалась права. Она долго не могла справиться с упаковкой: нужны были ножницы. Но домой идти не хотелось. Ей почему-то было страшно остаться с этим пакетом в четырех стенах.

В пакете оказалась очень красивая тетрадь в твердой обложке. На ярко-красном фоне была изображена простыми линиями лесенка, ведущая в небо: две вертикальные черты и одиннадцать горизонтальных. На верхней черте стоял улыбающийся толстый заяц синего цвета: он сумел вскарабкаться! У подножия лесенки грустила фиолетовая лягушка с выпученными глазами: у нее пока не получилось. И еще несколько маленьких разноцветных шариков. Сколько их? Галка сосчитала: одиннадцать! Как ступенек на лесенке. Веселая тетрадка. И мотивирующая. Ната любила подбадривать. И была мастером этого дела.