Сергей Трахимёнок - Бог любит Одессу

— И все же, ну не может любое человеческое сообщество быть без паха­на. Оно, как стадо баранов, должно иметь вожака.

— Ну конечно, должно, и наверное, имеет, но я этим заниматься не буду. А теперь давай-ка выпьем, потому что я, хоть и вегетарианец, но не трезвен­ник. Идет?

— Как скажешь.

Хозяин поднял свой бокал так, чтобы была видна игра лучей солнца на стекле и вино окрасилось в более яркий цвет.

— Почти рубин, — сказал он.

Борис вздрогнул, но нашелся и произнес:

— Предпочитаю изумруды.

— Суум квиквэ.

— Что, что?

— «Каждому свое» на латыни.

— А ты знаешь латынь?

— Пришлось учить, брат, я по второму образованию юрист. И работаю юрисконсультом у своей жены.

— Теперь понятно, почему ты не хочешь.

— Прекрасно, если понятно. Давай по второй и больше никогда к этому возвращаться не будем. Помни, Одесса шуток не любит и ошибок не прощает.

Выпили по второй, а потом и по третьей.

— А зачем тебе наши авторитеты? — спросил Попов.

— Хочу взять их в долю.

— А вот это напрасно, они входят в долю только со своими, все остальные для них, как и двести лет назад, фраера. Ты для них не больше, чем экзотиче­ский зверек, с которого можно содрать шкурку. Что за предложение ты соби­раешься им сделать?

— Приобрести партию драгоценных камней.

— Шутник, а остановишься у меня?

— Нет, не хочу подвергать тебя опасности, я забронировал номер в отеле «Дерибас». Закажи мне такси с твоего телефона.

— Надеюсь, камни не с тобой?

— Ну что ты, дорогой Витя, они у меня в надежном месте. в камере хранения на одесском вокзале.

— Шутник.

Олесь

Олесь появился на квартире Виктора Сильвестровича вечером, проведя весь день на пляже.

Хозяин встретил его радушно, пояснил, что живет один. Правда, время от времени его навещает дочь, чтобы убрать квартиру. Тут же указал Олесю место, где тот будет спать, повел в ванную, показал, как пользоваться душем, и оставил гостя в ванной одного, выдав два полотенца.

— Синее для тела, а серое — для ног, — пояснил он.

Олесь принял душ и хотел было растереться полотенцами, но понял, что не сможет. Южное солнце сделало свое дело. Особенно чувствителен был ожог на плечах.

Олесь вышел из ванной в шортах.

Хозяин квартиры, увидев красноту, запричитал. Открыл холодильник, достал баночку сметаны и стал мазать плечи Олеся. Сразу стало легче.

Окончив манипуляции со сметаной, Виктор Сильвестрович усадил Олеся за стол, на котором стояли две большие чашки с салатами из крабовых пало­чек и иных морепродуктов и салат из овощей. На двух тарелках лежало по огромному, с детскую лопатку, шницелю, посередине располагался штоф с компотом.

— У меня есть сухое, — сказал хозяин, — но я не пью, зарок дал: пока книгу не окончу, ни капли. А тебе нельзя: зудиться кожа будет после ожога.

Еду поглощали молча.

Олесь был голоден, а хозяин, видимо, не привык вести светские разгово­ры во время приема пищи.

Когда расправились со вторым, Виктор Сильвестрович сказал:

— Иди отдохни в другую комнату, а я посуду помою, и мы с тобой пого­ворим.

Олесь перешел в другую комнату, где на кушетке ему была расстелена постель. Но не улегся на нее, боясь испачкать простынь не впитавшейся в тело сметаной, а присел на краешек.

Виктор Сильвестрович появился спустя четверть часа. Он мгновенно оце­нил обстановку, чертыхнулся, вышел из комнаты и вернулся со старой про­стыней. Ловким движением обернул ее вокруг торса гостя и порекомендовал лечь.

Олесь растянулся на кушетке, а хозяин сел рядом на табурет. И только тут Олесь заметил в его руках папку.

— Вот ты, как мне сказал твой батька, борешься с диверсантами.

«Твою дивизию, — подумал Олесь, — вот это влип. А что если этот сло­воохотливый дед расскажет соседям о том, что к нему в гости.»

— Не переживай, — словно услышал его дед, — я об этом узнал не вчера, а год назад.

«Слава Богу, — подумал Олесь, — не придется шифроваться».

— Виктор Сильвестрович, — прервал его Олесь, — но здесь я на отдыхе, приехал позагорать, покидать удочку.

— Так ты рыбак? А где твоя удочка? Так не бывает, чтобы рыбак приехал на рыбалку и не привез с собой хотя бы пару своих удочек.

— Виктор Сильвестрович, ну забыл я дома удочки.

— Хорошо, забыл, а на какую рыбу собираешься рыбачить?

— На днестровскую.

— То есть, на пресноводную? А ты уже ловил пресноводных? На что они клюют?

Олесь наморщил лоб, словно пытался вспомнить.

— Виктор Сильвестрович, не знаю, на что она клюет, но непременно узнаю. Когда окажусь рядом с Днестром.