Николай Коняев - Марсиане (сборник)

— Молодой! — вздохнул сосед. — Слабо тебе против Павла–то Степановича.

— Это точно! — соглашался старший Шелудяков, и его супруга, сидевшая в запечье на канистре с бензином, слышала, как булькает разливаемая по стаканам самогонка.

Было уже поздно.

Кажется, уже наступило Первое мая — Международный день солидарности трудящихся…

Море было теплым и грязным, словно плохо сваренный борщ. В соленой воде болтался какой–то мусор и толстые, скользкие, как куски сала, медузы… Лева старался держать голову над водой, но небольшая волна поднимала мусор к лицу, а руки то и дело натыкались на студенистых медуз. Хотя Лева и торопился отплыть подальше от берега, но добраться до чистой воды не сумел. Мусор покачивался и за буйками, а дыхание уже кончилось, мускулы ослабли — пришлось повернуть назад.

Тяжело дыша, выкарабкался на берег и, пошатываясь, протиснулся к своему расстеленному на гальке полотенцу. Лег.

«В–все хорошо, — подумал он. — В–все отлично. Ты на юге. Рядом теплое море. В–все очень хорошо. Ты уже три года собирался поехать на юг, но не мог собрать денег. Теперь ты приехал. П–придется малость поджаться в будущем году, но это не с–страшно. Ты на юге. Это главное. Т–тебе очень хорошо».

Заклинание помогло — раздражение схлынуло. Лева открыл глаза. Заваленный, заставленный жадно впитывающими солнце телами отдыхающих, празднично и весело шумел пляж. Покачивалось теплое море…

Потянувшись, Лева вытащил из одежды часы. Время шло к двенадцати. Пора было определяться с обедом — сегодня Лева еще не завтракал. Надо кончать с этим м–мальчишеством. Глупости, конечно. П–проспал и решил не терять времени в очереди, побежал на пляж. Т–так нельзя. Море морем, но не хватало, чтобы опять схватило живот. Тогда уже никакому югу не обрадуешься. Нет. Надо идти в кафе, пока все не рванули туда. В столовую он, конечно же, не пойдет. В п–пельменной тоже не протолкнуться. Лучше чуть–чуть подняться вверх от набережной, там кафе. Вывеска не очень заметная, и, может, народу будет немного.

А вот тут он ошибся. Возле незаметного кафе уже змеилась очередь. Н–да… Не бывает на южных курортах незаметных кафе. Очередь, правда, поменьше, чем в пельменную, но на час — не меньше. И стоять на этой жаре… Лева почувствовал, как снова поднимается раздражение, и сразу прикрыл глаза.

«Ничего с–страшного… Очередь не такая уж и большая. Зато готовят наверняка хорошо. Здесь все п–пре–красно. Пальмы. Солнце. Вокруг красивые молодые женщины. С–смотри на них, и время пройдет незаметно. Все очень хорошо!»

Красивых молодых женщин, к счастью, хватало и в очереди. Прямо перед Левой стояли две подружки в коротеньких сарафанчиках, которые если и прикрывали что–то, то только, чтобы это было заметнее… Даже чуть–чуть неловко было смотреть на них с такой близи.

— Лева! — раздался тут девичий голос. Это махала рукой стоявшая в самом начале очереди коротковолосая девушка, в которой Лева с трудом и не сразу узнал Ольгу.

— 3–здравствуйте! 3–здравствуй, Петя… А г–где, Ольга, твои волосы?

— Остригла! Сегодня все утро в парикмахерской проторчала. Видишь, какой Петруша недовольный.

— 3–зачем? Зачем, Петя, ты р–разрешил ей это?

Петруша недовольно хмыкнул. Он вообще — Лева это еще вчера заметил — не страдал разговорчивостью. Зато Ольга снова засмеялась.

— Жарко было, вот и остригла! А разве плохо?

Она улыбнулась, но глаза выдавали ее. Чуть зеленоватые, они потемнели сейчас.

— П–почему? Очень красиво. Только п–по–другому красиво. П–привыкнуть надо.

Тревога растаяла в Ольгиных глазах.

— Привыкнешь… Вон Петя уже привык и не обращает внимания… Ведь правда, Петруша?

Петруша молча взглянул на нее, потом плюнул на замусоренный асфальт.

— А по–моему, так — очень красиво… — Ольга повернулась, демонстрируя не столько свою прическу, сколько фигуру. Ольга и правда была очень красивой. Нежная, едва тронутая загаром кожа, чуть вздернутый носик, припухшие, красиво очерченные капризные губки… А уж фигура… Нет, про это лучше не думать. Такая фигура любого с ума сведет… Смущала Ольгина фигура Леву, смущали ее длинные, с узкими щиколотками ноги, смущала упруго торчащая под легкой белой кофточкой грудь… Неразговорчивый, с веснушчатыми руками Петруша тоже смущал.

Кафе оказалось дорогим. Лева сразу сообразил это по обилию и размерам безвкусных чеканок, украшавших стены.

— Надо было в ресторан идти… — Лева наклонился над тарелкой, близоруко рассматривая обгоревший шашлык. — Т–так мясо испортить. В–варвары…