Бхишам Сахни - Девушка с делийской окраины

— Только смотри, чтоб свежие были, — напутствовал юношу Матирам.

Когда Ганеша наконец проводили, Булакирам поведал собравшимся свою печальную историю.

— Трижды обманул меня Чаудхри, — дрогнувшим голосом начал он. — Промашку допустил я, братья: первым делом надо было идти к вам.

— А теперь что говорит Чаудхри? — подал голос подошедший Хиралал. Он явился с опозданием и еще не понял, что здесь происходит.

— Что говорит? — заметно волнуясь, произнес портной. — Дочку-то он отослал в деревню, к сестре.

— Он с тебя еще потянет, — решительно тряхнув головой, сказал Мульрадж. — Я хорошо знаю этого человека.

— Надо твердо сказать Чаудхри: хватит! И примерно наказать его. Почувствует силу панчаята — сам придет с повинной.

— Да как же ты его накажешь, когда он и к нашей общине-то… — начал было Будхрадж, но его тут же шепотом прервал Матирам:

— Т-с-с… Пусть сначала угощенье привезут, а потом уж и удивляйся на здоровье! А пока — молчок!

Будхрадж в замешательстве умолк.

— Снимай свой тюрбан, Мульрадж, заседание панчаята кончилось.

Мульрадж снял с головы свой тюрбан и положил его рядом. На дороге показался Ганеш. В предвкушении угощенья все заулыбались, стали громко расхваливать Булакирама, в один голос заверяя его, что непременно вызовут Чаудхри на заседание панчаята, а если не явится, то Булаки может подавать на него в суд: они все как один пойдут к нему в свидетели.

Когда угощенье было съедено и люди стали расходиться, Булаки двинулся домой. После того как он скрылся вдали, раздался всеобщий хохот, посыпались шуточки. Кое-где в мазанках загорались огоньки светильников. Неторопливо потягивая бири и выковыривая из зубов остатки ладду, жители поселка перемывали косточки Чаудхри и бедняге портному, однако даже в шутку никто не спросил, почему это вдруг шестидесятилетнему портному вздумалось взять в жены четырнадцатилетнюю девочку. Промолчал даже язвительный Будхрадж.

В надвигающихся сумерках Басанти кружилась по комнате и, раскинув руки в стороны, тихонько напевала:

— Ах, я кого-то полюбила-а-а!

Она все кружилась и кружилась.

— Хватит, хватит! Прекрати! — говорил Дину. — Вдруг услышат!

— Никто не услышит, — беззаботно отвечала Басанти. — А это я вспомнила песенку из кинофильма «Двое». Смотрел? Очень интересная картина. Слезы сами из глаз катятся…

Дину глядел на нее не отрываясь. Голос у нее слабенький, нет в нем ни гибкости, ни покоряющей душу красоты, зато любую мелодию она схватывает на лету, и, если песенка нравится ей, она готова напевать ее целыми днями…

и, оборвав пение, Басанти пояснила:

— Да картина-то так себе, зато песни — одна другой лучше. Ты смотрел?

— Какой, ты говоришь, фильм?

— Да я сказала — «Двое»… Девушка там заболела, а парень взял ее на руки и перенес к себе домой. А на следующий день она поправилась. И знаешь, что ему заявила? «Ты, говорит, теперь муж мой!» — Басанти фыркнула. — Ну, да что с нее взять? Она ведь больная — у нее с головой что-то не в порядке было, — и она не знала, что парень перенес ее к себе домой.

Из самой дальней комнаты общежития — все двери выходили на веранду, — послышалась музыка: кто-то включил транзистор.

Басанти, прислушиваясь, замерла на миг.

— А эту песню я тоже знаю! — радостно воскликнула она. — Не раз слышала, когда смотрела телевизор у тети Шьямы.

И, отбивая ладонями такт, она негромко запела:

Басанти чувствовала себя как вольная птица. Она танцевала, раскинув руки и покачивая головой.

Дину был встревожен не на шутку: а вдруг услышат?

— Хватит, Басанти! Замолчи! — прикрикнул он.

Басанти умолкла и, закрыв лицо руками, глухо проговорила:

— Хорошо, я не произнесу больше ни слова. Даже когда в следующий раз ты вернешься домой, я первым делом закрою лицо накидкой… Но что же мне прикажешь делать, если ты все время где-то пропадаешь. Я же целыми днями сижу одна.

Дину и сам знал, как бывала она рада его появлению и, когда он входил в комнатку, ей хотелось выговориться за все часы вынужденного молчания.

— Когда-нибудь меня выследят, схватят и отведут к отцу, — вдруг печально произнесла Басанти, стоя посреди комнаты, но тут же рассмеялась, кокетливо взглянув на Дину. — Что тогда будешь делать?

— Что я буду делать?.. Да управляющий к тому времени меня тоже, наверно, прогонит с работы.