Пётр Алёшкин - Петр Алешкин. Собрание сочинений. Том 3

— Это не он, говорят тебе! Не он! — крикнул парень сердито.

— А кто же! Кто?! — крутился в его руках Матцев.

— Нюшка!

— Не ври! Пусти, гад!… Врешь ты!

— Нюшка, скажи! — крикнул парень.

Владик перестал биться в его руках и взглянул на девочку. Она по–прежнему стояла в воде.

— Я… — ответила Нюша.

— Ты! — вскрикнул Владик.

— Я…

Владик рванулся, вырвался, схватил свою одежду и, не оглядываясь, бросился по тропинке к деревне. Вслед ему кто–то засвистел. Владик бежал, пока не стал задыхаться. Всхлипывая и икая, он спустился к реке, влез в кусты ивняка, раздвигая гибкие прутья, сел на землю и заплакал. Плакал он долго, чувствуя жалость к себе…

Лежа в спальном мешке на нарах, Матцев ощущал такую же горечь и жалость к себе, как и тогда, в детстве.

В землянке было тихо. Только изредка слышались сонные вздохи десантников. Владик видел, что щели в брезенте, закрывавшем дверной проем, стали заметнее, яснее. Начинало светать. Владик пытался вспомнить сон, но ничего конкретного не вспоминалось, помнилось только какое–то неясно–счастливое состояние и вдруг — удар в лицо, мгновенный испуг, вонючая жижа во рту, боль и резь в глазах. И в этот миг он проснулся.

Так и не вспомнив подробностей происшедшего с ним во сне, Матцев, все еще хмурясь, потихоньку выбрался из мешка и начал снимать свитер, намереваясь заняться гимнастикой на берегу озера. Заметив, что Андрей Павлушин тоже проснулся, открыл глаза, он подмигнул ему. Андрей улыбнулся.

Матцев втоптал в песок возле самой воды небольшое бревнышко, встал на него, присел на корточки и начал умываться. Вода, тяжелая, коричневая на вид, приятно холодила щеки, шею, грудь. Владик уже привык к темно–рыжему цвету воды таежных рек и озер. Неподалеку от него умывался, урчал Звягин.

— Холодная, зараза! Ух! — выкрикивал он. Умылся наскоро и побежал к землянке, на ходу поспешно вытираясь полотенцем.

Владик выпрямился и, стоя на прежнем месте, начал до красноты растирать грудь полотенцем. «Хорошо, комаров и гнуса уже нет, — думал он. — Не дали бы понаслаждаться!»

Он увидел возле кострища Анюту и направился к ней, накинув полотенце на плечо.

— Давай–ка, я разожгу.

Девушка протянула ему спички.

— А я умоюсь как раз… Надо бы воды принести… из ручья!

— Я сгоняю! — крикнул Андрей, слышавший разговор, и подбежал к ним.

— Дуй! — указал Владик на ведра.

Павлушин подхватил их и помчался в глубь тайги.

— Анюта, погоди! — остановил девушку Владик, когда она повернулась, чтобы идти к землянке. — Отнеси полотенце…

Девушка остановилась.

— Анюта, слушай… как это… как тебя в детстве звали? — спросил Матцев, волнуясь.

— В детстве! — удивилась девушка, потом усмехнулась. — По–всякому! А что?

— Ну все–таки как? Анюткой, Нюткой… — подсказал он быстро.

— Нюшей, Нюшкой! — засмеялась девушка.

— И деревня твоя неподалеку от Кирсанова, рядом с железнодорожной линией? Так?

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, я все знаю! — не удержался от возникшей вдруг радости, засмеялся Матцев. — Я все про тебя знаю!.. Ну ладно, иди, иди, умывайся. А то с голоду нас уморишь!

Он смотрел вслед удаляющейся девушке и думал: «Она! Невероятно… Встретить здесь!.. И ни за что не узнать в ней ту девочку! Нюша, казалось, вырастет бой–бабой, а эта скромна, тихоня! В детстве только с мальчишками и играла, а теперь парней сторонится…»

За завтраком Владик не мог без улыбки смотреть на Анюту. Он искал черточки на ее лице, прихваченные из детства, и находил много знакомого, только сильно преображенного временем: все в ней стало нежнее, женственней, как–то закругленней. «Столько времени видел в поселке и не мог узнать, — думал он с сожалением. — Сказать ли ей об этом?»

— Ты чего смеешься? — спросила Анюта, перехватив его взгляд.

— Долго рассказывать, — улыбаясь, ответил он. — После расскажу!

Андрей насторожился. Разговор этот ему не понравился.

Десантники с утра снова взялись за лопаты, начали рыть землянку для временного котлопункта. Выбрасывая песок из ямы, Гончаров прислушивался — не стрекочет ли вертолет? Сегодня должны были привезти трелевщик. Гончаров видел, как вертолеты переносили трубы, опоры для буровых, вагончики, но чтобы по воздуху трактор, этого ему видеть не приходилось. Прислушиваясь к звукам моторов вертолетов, Гончаров впервые обратил внимание на то, как часто они летают над тайгой. Чуть ли не каждый час доносилось стрекотание. Гончаров поднимал голову, надеялся увидеть приближающийся вертолет, но все они пролетали стороной. И только перед обедом стрекот начал нарастать, приближаться, потом появился вертолет. Под ним на тросах висел трелевочный трактор. «Идет! — заволновался Гончаров. — Стекла вроде целы!»