Роберт Пирсиг - Дзэн и искусство ухода за мотоциклом [litres]

Я толком не разобрал вопрос, но добавляю:

— Он художник. Преподает изобразительное искусство в тамошнем колледже. Абстрактный импрессионист [14] Роберт ДеВиз (1920–1990) и его жена Дженни ДеВиз (р. 1921) — американские художники-модернисты. Роберт ДеВиз преподавал изобразительное искусство в университете штата Монтана в Бозмене с 1949 по 1977 г. .

Меня спрашивают, как мы с ним познакомились, и приходится ответить, что я не помню; выходит уклончиво. Я не помню о нем ничего — кроме отдельных фрагментов. Они с женой, очевидно, дружили с друзьями Федра — так он с ДеВизами и познакомился.

Им не очень понятно, что́ я, технический писатель, могу иметь общего с художником-абстракционистом. И снова приходится говорить, что не знаю. Я мысленно перебираю фрагменты воспоминаний, но ответа не нахожу.

Личности у них явно разные. На снимках того периода Федр отчужден и агрессивен — кто-то с его факультета полушутя назвал его лицо «подрывным», — а тогдашние фотографии ДеВиза являют лицо вполне пассивное, почти умиротворенное, только в глазах легкий вопрос.

У меня в памяти сохранился фильм о шпионе в Первую мировую войну — он изучал поведение пленного немецкого офицера (тот был его вылитой копией) через одностороннее зеркало. Изучал много месяцев, пока не научился имитировать каждый его жест и оттенок речи. Затем притворился этим офицером, сбежавшим из плена, чтобы внедриться в командование германской армии. Помню свое напряжение и возбуждение: шпиону предстоит первое испытание, встреча со старыми друзьями офицера. Разгадают те обман или нет? Вот и мне теперь также: ДеВиз, само собой, будет полагать, что я тот человек, которого он когда-то знал.

Снаружи мотоцикл весь в росе от легкого тумана. Из седельной сумки достаю пластиковый пузырь и цепляю к шлему. Скоро въедем в Йеллоустоунский парк.

Дорога впереди — в тумане. Будто облако навалилось на долину, которая и не долина вовсе, а длинный горный проход.

Я не знаю, насколько хорошо его знал ДеВиз и каких общих воспоминаний он ждет от меня. Я уже проходил это с другими людьми, и мгновения неловкости обычно удавалось заполировать. Наградой всякий раз служили новые знания о Федре, которые немало помогали мне и дальше играть его роль. За много лет я накопил основную массу той информации, которую здесь излагаю.

Судя по обрывкам моих воспоминаний, Федр высоко ценил ДеВиза, поскольку не понимал. Непонятное сильно интересовало Федра, а реакции ДеВиза всегда были пленительны. Реагировал он как будто от фонаря. Федр говорил что-нибудь, по его мнению, смешное, а ДеВиз смотрел озадаченно — или же принимал его всерьез. В другой раз Федр говорил что-нибудь очень серьезное, что глубоко его волновало, а ДеВиз принимался хохотать, словно услышал умнейшую шутку на свете.

Например, остался отрывок воспоминания об обеденном столе, у которого отстала полировка. Федр приклеил шпон на место, а чтобы тот держался, пока не застынет клей, обмотал весь стол целым клубком бечевки.

ДеВиз увидел и спросил, что все это означает.

— Моя новая скульптура, — отвечал Федр. — Тебе не кажется, что весьма продуманно выстроена?

Но ДеВиз не рассмеялся, а взглянул на него с изумлением; потом долго разглядывал стол и наконец спросил:

— Где ты научился такому?

Секунду Федр думал, что ДеВиз подхватил его шутку, но тот был серьезен.

В другой раз Федр расстроился из-за студентов, провалившихся на экзамене. Они с ДеВизом возвращались домой под кронами деревьев, и Федр что-то сказал, а ДеВиза удивило, что тот принял провал так близко к сердцу.

— Я тоже не понимаю, — ответил Федр и озадаченно добавил: — Наверное, потому, что каждый учитель склонен завышать оценки тем ученикам, которые больше напоминают его самого. Если сам пишешь экономно, считаешь, что и для ученика это важнее прочего. Если любишь трескучие фразы, тебе понравятся ученики, которые к ним расположены.

— Ну да. А что здесь такого? — спросил ДеВиз.

— Понимаешь, тут что-то не так, — ответил Федр. — Те студенты, которые мне больше всех нравятся, настоящие родственные души — все они проваливаются!

Тут ДеВиз расхохотался в голос, чем совсем вывел Федра из себя. Тот увидел некое научное явление, которое может подсказать ключи к новому пониманию, а ДеВизу, видите ли, смешно.

Сначала Федр думал, что ДеВиз смеялся просто над своим нечаянным оскорблением. Но что-то не срасталось: ДеВиз вовсе не любил унижать людей. Позднее Федр понял: то был некий смех больше правды. Лучшие студенты всегда проваливаются. Это знает каждый хороший учитель. Смех ДеВиза уничтожал напряжение невозможной ситуации, и Федру смех тоже бы не помешал, ибо в то время Федр был чересчур серьезен.