Алекс Бранд - Выбор

Беру ее за руку. Не знаю, принято ли тут так ходить. И ладно. Ее маленькая ладошка чуть вздрагивает от прикосновения. И доверчиво устраивается в моей ладони. Становится жаль, что она надела перчатки. Я иду по набережной Могаука, рядом со мной Роберта Олден... Мне кажется важным повторять это раз за разом, словно привязывая себя крепче и крепче к ней, к этому миру.

-═Это и есть тот путь, которым ты на работу ходишь?

-═Да, тут уже близко, вон видно уже фабрику, посмотри... -═Берта показывает пальцем вдоль набережной и на тот берег.

Да. Мысленно утираю честный трудовой пот. Вот оно. Длинный фабричный корпус на той стороне реки. Слабо освещен несколькими фонарями. Останавливаемся.

-═Устала, солнце?

-═Немного...

Роберта застывает на мгновение, и как бы прислушивается к чему-то. Ее лицо становится отстраненным, ушла в себя на пару мгновений. Ясно. На какой мы неделе? Ну, это я выясню точно чуть погодя. Не сейчас, не надо давить на нее. Мы об этом оба сумели не заговорить, и это═- хорошо. Успеется. Я уже увидел все, что собирался.

-═Пойдем домой?

-═Клайд...

И она просто прижалась ко мне, обняв. Так доверчиво обняв... Нельзя не ответить на такое. Пусть я все это затеял, чтобы узнать дорогу к фабрике... Пусть. Какое сейчас это имеет значение? Она наверняка надела то, в чем пришла когда-то на первое свидание. Надеясь, что я увижу. Замечу. Вспомню. Она простила ложь. Она... Она все равно верит, ждет и надеется. А я... А я не знаю, как с этим быть, что делать с этой верой, с этим чувством. Не знаю. Нельзя ответить на него, не сказав правду. О том, что я═- не он.

Роберта всё крепче прижимается ко мне, её руки обнимают с неожиданной силой. С силой отчаяния. С последней силой утопающего, тянущегося к спасательному кругу. Утопающего... Да что же... А она шепчет... Шепчет на грани слышимости, не мне. Самой себе.

-═Клайд, милый... Ты прости меня, пожалуйста. Знаю, не любишь. Может, и не любил никогда... Прости... Прости...

Прощения просит... За свою надежду... За отчаяние... За любовь...

Мои руки бережно обняли ее в ответ. Молчу. Что ей сказать? Не говори ничего. Не отвечай. Не разубеждай сейчас ни в чем. Молчи, молчи. И просто слушай. Ей это надо, надо говорить тебе все это. Она тут совсем одна. Никого нет, кому она может доверить свое самое сокровенное. Как же вышло, что единственный человек, которому она может довериться═- это тот, который безжалостно разбил все ее мечты, всю ее жизнь? Но разве я это сделал? Я═- не он. Но это я сейчас стою, глубокой ночью на безлюдной набережной Могаука. Это я здесь и сейчас обнимаю измученную отчаявшуюся девушку, так безрассудно отдавшую себя ему.

-═Берта...

Ладонь осторожно гладит выбившиеся пушистые локоны, шляпка мешает. Снять ее... Нет. Ну нет же... Не могу. Нельзя. Она запрокидывает лицо и смотрит на меня, тону в ее бездонных глазах. Утонуть... Да что за наваждение с этим "утонуть"... Это слово преследует меня...

-═Берта...

-═Что, милый?

-═Ты... Знаешь... Ты не бойся ничего. Слышишь?

-═Слышу, Клайд... Я не боюсь.

-═Правда?

-═Неправда. Я боюсь.

-═Чего ты боишься сейчас?

-═Что ты скажешь, что пора идти обратно.

-═Ты не хочешь возвращаться?

-═Нет.

Она вздохнула и положила голову мне на грудь. Шляпка оказалась у меня в руке, порыв ветра разметал длинные волосы. Невольно прижал Роберту к себе, маленькую и беззащитную, снова стало страшно, что сейчас исчезнет, развеется без следа...

-═Мне сейчас очень хорошо и спокойно, милый. Правда. И я не хочу, чтобы это закончилось. Вот и все.

Вот так мы и стояли на этой тихой набережной. И казалось, сама природа затихла вместе с Робертой, прильнувшей ко мне в прохладной ночной темноте. Я легонько повернулся, чтобы свет дальнего фонаря хоть немного осветил ее лицо. Глаза ее были закрыты и две блестящие дорожки сбегали по щекам... Она улыбалась...

-═Солнышко...

Улыбка стала еще улыбчивей.

-═Назови меня так еще раз...

-═Солнышко...

-═А?

-═Пошли домой.

-═Ну вот...

Берта вздыхает. И уже сама вкладывает ладонь мне в руку.

-═Идем домой... Только медленно.

-═Бежать не будем, но тебе пора спать, до рассвета всего ничего осталось.

На часах почти три, становится совсем прохладно. Поворачиваю Роберту к себе и плотнее повязываю ей шарф.

-═Холодно, еще простудишься... По-настоящему.

Она поняла, что я ей вернул шпильку и тихо рассмеялась. Боже, как можно над этим сейчас смеяться? Как можно простить то, что она простила? Как же нужно любить для этого... В такой любви есть что-то обреченное.