Олег Ермаков - Голубиная книга анархиста

— Терехова, вы эти пропагандистские штучки бросьте. Это кто, тот инженер такое рассказывал? Это же дискредитация, понятно? Унижение чести и достоинства защитников Донбасса, борцов с хунтой.

— Гляди, Татьяна, новую статью себе смастеришь.

— Какую еще статью? Что мне говорили, то и пересказываю.

— Такую статью, за экстремизм.

— А что это такое?

— А вот то самое и есть, что содержится в твоих речах и деяниях.

— Ладно, Бобров. Это другое. Тут у нас ясное дело: фиктивная регистрация, триста двадцать вторая — два.

— Я не вижу тут ничего фиктивного, как вы выражаетесь. А только помощь людям.

— Во крутят-вертят…

— Петровна, тебе слова не давали. А тебе, гражданка Терехова, я же все популярно растолковал, ну? Что ты опять разводишь?

— Вы, Бобров, могли бы мне сразу все объяснить, когда еще только ходили да вынюхивали.

— Это я вынюхивал? Я?

— Ну хватит тут разводить канитель, оперу. Вам уже все сказали. Людей вы зарегистрировали. Они здесь не проживают. Это и есть фиктивная регистрация.

— Но они приезжают на выходные ко мне!

— Они обязаны здесь находиться постоянно.

— Да на какие шиши, прости господи! Где здесь найти заработок? Ну пусть Бобров уступит свое место участкового. Уступите?

— Ты Терехова провокатор.

— А вы тормозите решения президента и премьера.

— Какие такие решения?

— Да такие. Они сами по телевизору обращались ко всем с призывом оказать помощь посильную беженцам. Привечать призывали. По-христиански. Они же христиане.

— Кто?

— Президент и премьер.

— Ну, это только слова, а не закон. Дума такого закона не принимала. А вот триста двадцать вторая — два статья введена. Еще в тринадцатом году. И от нас требуют соблюдения закона и, соответствующе, привлечения к ответственности нарушивших ее.

— А кажное слово царя было законом, потому как — царское.

— Петровна, у нас президент и эРФэ, то есть Российская Федерация, а не царство.

— Короче, Павлова откатает у вас пальчики. Павлова, приступайте.

— О господи, что это?..

— Не беспокойтесь, краска такая. Давайте ваши пальчики… Так… Так… Сюда… Теперь сюда… Так, так.

— Господи, какая гадость, она же не отмоется!

— Отмоется, отмоется. Иначе знаете сколько у нас граждан ходили бы с черными пальчиками? Сплошь и рядом. Не волнуйтесь. Все будет в порядке. Вот так.

— И распишитесь.

— Что это?

— Что вы ознакомлены с тем, что вам избрана мера пресечения в качестве подписки о невыезде и надлежащем поведении.

— Хых…

— Это чего там?

— Кот с кошкой.

Теперь уже Вася зажимал себе рот.

— Да вы чего? Она же безногая женшшина! У ней ноги не действуют совсем уже скоко годов-то! Бобров! Ты же сам знаешь!

— Ты, Петровна, не ори и не митингуй здесь. И не гляди так честно. А то враз прокачаем на предмет самогоноварения и незаконной продажи продукта этого самого гонения, а?

— Нет, но правда, анекдот какой-то просто… Вы думаете, я могу на колясочке своей далеко уехать?

— Мы, гражданка Терехова, ничего не думаем.

— Хых…

— В районном суде прошло заседание по вашему делу, принято решение, что суд состоится в вашем доме, так как в районном суде нет соответствующих приспособлений для доставки в помещение инвалидов-колясочников. А до суда вам избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении. И, Бобров, зачитай напоследок, чтобы расставить точки…

— Кхм, кха! «Терехова Татьяна Архиповна, будучи гражданином Российской Федерации, преследуя личные интересы, решила совершить фиктивную регистрацию иностранных граждан по месту жительства, заведомо зная о том, что они не имеют намерения проживать в принадлежащем ей жилом помещении. Понимая, что ее действия будут носить противоправный характер, на предложение иностранных граждан Терехова Тэ А дала добровольное согласие, тем самым выступила принимающей стороной и заключила фиктивный договор безвозмездного пользования жилым помещением».

— Ну… Там же прямо говорится у вас, что безвозмездно…

— А это не меняет сути дела. Да и вы сами признались, что выгода для вас здесь имеется.

— Та же, что и у тех украинцев, которые мою бабушку приютили с мамой и другими ребятишками…

— Ох, и любят у нас по любому поводу козырять Великой Отечественной. Чуть что — так Великая Отечественная. Дед в танке горел, бабка раненых собирала. Но не вы же?

— У меня есть память о бабушке, маме…

— Кроме памяти, гражданка Терехова, надо еще иметь совесть!