Извас Фрай - Книга Извращений

Бернар улыбнётся, будто ты был его учеником, который, наконец-то выучил урок.

– Да, – скажет он, – я тоже замечал, что в истории, час от часу – происходят моменты неистового выброса энергии. Это было в Египте – в третьем тысячелетии до нашей эры – с его невероятным подъёмом. В пятом веке до нашей эры – это произошло и с греками и их демократией, философией и культурой. В двенадцатом веке – в Европе возникновением готики; и в Аравии – с их необъяснимым прорывом в области искусства и науки. В пятнадцатом веке – с Европейским Возрождением. В двадцатом веке… И всё это – происходило за считаные десятилетия – в течении одной человеческой жизни. Но, как это всегда бывает: после бури – настаёт штиль. Когда славные времена кончаются – люди забывают то, чего они достигли и с каким трудом это им далось. Зато потом – общество снова делают скачок; и так – без конца. Это – и есть история – переходящие друг в друга циклы. И знаете – между всеми этими циклами – существует закономерность; таким образом – можно предсказать, когда общество сделает очередной скачок и когда снова окажется в яме. После прогрессивной эпохи – общество долго время пребывало в упадке; согласно мое теории: новый пик людской силы – произойдёт… в наше с вами время – в середине первого века третьего тысячелетия. Знаете, ведь я – родился в самом его начале – я никогда не жил в двадцатом веке. А вы? Кажется, тоже нет, хотя и не знаю, сколько точно вам лет.

– Я тоже. Но, вы – правда считаете, что в наше с вами время – общество сделает тот шаг, который подымит его на более высокий уровень развития?

– Да, именно так я и считаю.

– Наверное, когда это произойдёт – книга, которую мы пишем вместе с вами – не просто изменит стиль письма, но и перепутает все нити, связывающие сюжет в ней. Кем же мы будем после этого? Ведь точно – не собой. Прозаическая поэзия – перейдёт в поэтическую прозу?

– Да, именно так, – натянет Бернар улыбку до ушей, от переполнившего его восторга.

– Но признайтесь: вы ведь – ничего так не боитесь, как этого, – внезапно осмелеешь ты, – и я вам нужен только для того, чтобы преодолеть свой ужас, перед которым, вместе с вами – содрогается весь город, если не всё человечество. Вы – на самом деле – боитесь нового. Знайте: я – не боюсь. Великие открытия совершают единицы – отважные, готовые пойти на риск. Двадцать первый век – начало третьего тысячелетия – будет веком духовных открытий. Заметьте: тройка – она ведь так похожа на два открытых круга, креплённых вместе – 3 – небо и земля; и человек между ними; и их единство. Оно – будет духовным, или – не будет вообще. И, дон Бернар, я тоже хотел, чтобы вы знали: я – создам третье тысячелетие; и начну делать это – прямо сейчас.

Твой собеседник пронзит тебя взглядом, котором карлик в доспехах смотрит на голого великана – но так ничего и не скажет в ответ. А затем: улыбнулся и громко рассмеялся.

– За такое, – скажет он, – убить вас – мало; поэтому – живите. Это – и будет вашим наказанием за вашу дерзость, импресарио.

Небесный корабль будет бороздить серые облака до ночи, после чего – спуститься обратно на землю, где к тому времени – давно уже царила тьма.

Разоблачение Пятое

«Из человека можно сделать жандарма, но можно ли сделать из человека – человека?» – прочтёшь ты надпись на стене. А ниже: «Оставание на месте – это стремление сохранить то, что давно уже мертво; но куда идти, если не стоять не месте?». Ты несколько минут будешь стоять перед этой странной стеной, о чём-то раздумывая, а затем – пойдёшь вперёд.

Твоя девушка снова начнёт курить. Она почти не будет говорить; а на все твои попытки завязать разговор – будет отмахиваться огненным взглядом.

В это время – кончится последняя стадия твоего интереса к религии. Религия и Бог – начнут выводить тебя из себя. Однажды, ты скажешь одному старшине:

– Если бы я мог ругаться – ты был бы уже послан, нехорошесть ты такая. Но я не могу – мы ведь в боговой церкви, бог тебя возьми, Мариин ты отрок!

Ты больше никогда не появишься в церкви на втором этаже. Ты изменишься до того, что когда кто-нибудь рядом произнесёт слово «Бог» – у тебя будет учащаться пульс, а в животе начинать тошнить.

Один день – ты будешь заниматься портретом Бернара и слушать его речи; другой день – ты будешь пробовать себя на прочность, хватаясь за каждую безумную идею, приходящую к тебя извне. Но твой мозг – покажется тебе практически бесполезной вещью.