Извас Фрай - Книга Извращений

Мишель объявит небольшой перерыв, чтобы дать своим туристам искупаться в море.

– Скоро: кончится бабье лето; а дальше – купаться будет уже невозможно, без риска после этого свалится на месяц с воспалением лёгких, – объяснит тебе, безо всякой причины, человек, которые будет уметь добывать целительные масла из растений и делать из них целительные мази.

Один за другим: туристы разденутся догола и быстро побегут к воде, светя ягодицами. Только трое останутся на берегу: ты, девушка и парень, который за день до этого – потеряет свою шляпу. Последний – из-за того, что не захочет портить себе впечатления о море, о котором был слишком высоких мнений. Когда все выйдут из воды и девушка, в смущении, отведёт глаза – парень, теперь уже без шляпы, напомнит тебе ни с того ни с сего старую, как само человечество истину:

– Удовольствие от жизни – человек черпает из наших встреч с новым. А потому: нет большего счастья, чем постоянно менять свои горизонты, встречая каждый новый день под иным солнцем.

Ты улыбнёшься; ты скажешь ему:

– Да. Так оно и есть.

Искупавшись, туристы оденутся и вновь двинутся в путь: по дорогам, которые они планировали топтать максимум шесть дней; в путешествии, которое, неожиданно – растянется на целую маленькую жизнь – такую однообразную и такую волшебную.

Пройдя ещё километр по побережью – вы свернёте в лес. Тем временем, после игры в «контакт», от которой мозги после стольких часов превратятся в вату – ты станешь рассказывать единственной в группе девушке то, что поможет развлечь и её, и себя – советско-еврейские анекдоты, с помощью которых – и ты свято будешь в это верить – евреи доносили мудрость своего народа к своему народу и его потомков сквозь стальные стены советской цензуры. А она скажет:

– Вы – такой странный. Я знала многих людей; но таких странных как вы – никогда…

Она резко замолчит, будто вспомнит о чём-то; ты сразу догадаешься, что ей станет стыдно за свои слова и она начнёт мысленно ругать себя последними словами за такую оплошность перед человеком, годящимся ей в праотцы.

– Ничего страшного – я сам это прекрасно знаю, – успокоишь ты её, – я – действительно такой необычный?

– Да, – всё ещё смущаясь, ответит она.

Разницы в годах – никакая дружеская речь не сотрёт.

– В таком случае, – скажешь ты, – мне лучше быть чуть более походим на самых рядовых твоих знакомых; и иметь чуть меньше страданий – это было бы совсем не плохо. Вот только: я не могу.

В этот момент: часы на смартфонах каждого из группы покажут ровно тринадцать часов; и Мишель остановится на привал.

– Лагерь будет здесь!

Позже, член группы, который своим острым ножом от скуки вырезает очень точные фигурки людей из дерева – объяснит тебе, держа в руках кружку чая и нож, мокрый от влажной древесины:

– Завтра: нас ждёт большой переход и лучше нам сегодня отдохнуть, наслаждаясь лесом и морем.

Завтра – вам предстоит дорога обратно; и не будет делать в этот день больших походов, чтобы не ночевать там, где вы к тому моменту – уже были.

Пятеро человек – будут собирать ветки для костра; остальные будут ходить туда-сюда без дела, или разжигать костёр, или нарезать лук, морковь и тыкву на кусочки. Тебе – будет во много раз больше нравиться есть тыкву сырой, чем кашу из неё; потому что последнюю – ты будешь глотать, пытаясь даже не пробовать это варево на вкус. При других условиях – ты даже слушать про тыкву отказался бы; но поход и голод – есть поход и голод, и усталость. К тому же: твоего мнения спрашивать никто не будет; вообще никто – кроме тебя самого.

Закончив с порученной тебе работой – ты станешь прорываться через лес, полный грибов, улито и пауков – к пляжу. Неподалёку, ты обнаружишь пирс, с сидящими на нём рыбаками. Ты направишься к нему. Как будто это будет полвека назад: перелезешь решётку с надписью: «не перелезать» и «проход воспрещён» – и подойдёшь к самому краю пирса, под подозрительными взглядами рыбаков, уже успеющим повесить на тебя ярлык сумасшедшего и самашедшего старика.

– Если топиться решили – вам лучше подождать до вечера, – посоветует тебе один из них, подойдя поближе, – в нашей деревне поверье одно есть: кто топится от горя и несчастья после заката и до рассвета – следующую жизнь проведёт счастливо; а кто после рассвета и до заката – обречён прожить следующую жизнь точно так же. Вы можете не верить мне; но я встречал людей из других городов, которые говорили, что так оно и есть, как я вам сказал.