Юрий Нестеренко - Комбинат

— Но всех же не могли везти сюда? Как же погибшие в лагерях, расстрелянные на полигонах, те же солдаты, брошенные на минные поля?

— Ну, разумеется, не всех, Николай Анатольевич, это было, к сожалению, технически невозможно… Потому и возник этот разнобой, когда по косвенным демографическим оценкам времен перестройки получалось, что при советской власти были уничтожены десятки миллионов человек, а когда открыли архивы КГБ — ну, не все, разумеется, архивы — там выходило, что общее число расстрелянных и погибших в лагерях на порядок меньше… Где остальные? А вот где. Понятно, что до эпохи железных дорог и… некоторых конвейерных усовершенствований такие объемы были невозможны… Зато и, в некотором роде, результат…

Николай попытался представить себе этот конвейер смерти — и не смог. Как обычно, психика воспринимала подобные цифры как что-то абстрактное. «Убийство одного — трагедия, убийство миллионов — статистика…»

— Значит, все это… кровопролитие происходит во внутреннем круге? — сказал он. — А чем тогда занимаются в среднем?

— Средний круг — это разделочные цеха… ох, простите, Николай Анатольевич, опять из меня профессиональный жаргон лезет. На самом деле там никого не разделывают. Просто… изымают, сортируют и приводят в товарный вид личные вещи… поступающих. Точнее, раньше приводили. В те годы сплошного дефицита одежда, обувь и все прочее, не достигшее высокой степени изношенности, снова направлялись в торговую сеть, что было, в общем, неплохим подспорьем для слабой легкой промышленности…

— Так вот что везли на станцию в фанерных ящиках.

— Да, побочная продукция комбината… Но в наше время это признано, в некотором роде, нецелесообразным. Спрос на ношеные вещи слишком упал.

— Но пустые ящики на станцию по-прежнему возят. Чтобы тут же отправить их на свалку.

— В самом деле? Не знал, Николай Анатольевич, честно признаюсь, не знал. Хотя это, в некотором роде, не моя компетенция…

— И все работники среднего круга, конечно, знали, чем они занимаются.

— Ну, как уж тут не знать.

— И весь город… весь город, выстроенный исключительно для обеспечения предприятия по массовому убийству людей… сколько из них в курсе?

— Да почитай что все, Николай Анатольевич. Тут вы верно заметили, что при столь массовом производстве сохранить все в тайне невозможно… тем более за четыре-то с лишним века… Не все, конечно, прямо уж во всех подробностях знают, но кто не видел — тот слышал, кто не слышал — тот догадывается, а кто уж совсем ничего не знает — тот, значит, и не желает знать. Живет, закрыв глаза и заткнув уши и думать себе запрещая, лишь бы только случайно правду не открыть. Все эти отговорки, мол, нас обманывали, от нас скрывали — они всегда, в некотором роде, в пользу бедных.

В этой констатации Николай увидел шанс для себя.

— Хорошо, — сказал он. — В таком случае, почему бы нам не разойтись с миром? Я не буду ничего писать. Все равно это никто не опубликует. Даже в таблоидах такое сочтут бредом сумасшедшего. А то, что лично я буду знать тайну, которую и так знает целый город, вряд ли что-то изменит.

— Боюсь, Николай Анатольевич, дело здесь не только в сохранении тайны. Вы нужны нам… лично вы. Ситуация с… новыми поступлениями, как вы знаете, сейчас крайне тяжелая. Конечно, всегда можно нахватать, в некотором роде, материал прямо на улицах Красноленинска, но вы же понимаете, что это за публика. Это даже не осетрина второй свежести, и кормить Высших такой, откровенно говоря, тухлятиной не просто малополезно, а как бы даже и не принесло обратный эффект… Иное дело человек умный, талантливый, принципиальный, смелый и вообще наделенный всякими достоинствами…

— И к тому же пишущий неудобные для власти вещи, — мрачно закончил Николай. — Так это все была ловушка? Меня сюда заманили? Отсутствие номеров в гостинице… Светлана тоже участвовала в вашей спецоперации? И… мой главред тоже?

— Без комментариев, — улыбнулся Васильчиков.

— Чего уж теперь-то скромничать? — огрызнулся Селиванов. — Вы же все равно собираетесь меня убить?

— А вы хотите, чтобы все было, как в пошлых американских боевиках? Прежде, чем убить героя, злодей должен рассказать ему все свои тайны? Хотя я, разумеется, злодеем себя не считаю и уже объяснил вам, ради чего делаю то, что делаю… Впрочем, хорошо, но я ведь, по правде говоря, и в самом деле занимаю не самую высокую позицию. Что там в Москве решают и кто там на кого работает — это не моего ума дело. Я, в некотором роде, командовал парадом только здесь, в Красноленинске, во исполнение полученной мною сверху директивы… И, если вас это утешит, Светлана Алексеевна получала некоторые указания, но общего плана и конечной цели не знала. Догадываться, конечно, могла, но за это я уже не ответственный… С ней у нас, кстати, небольшой прокол вышел. Я, грешным делом, надеялся, что вы ей ребенка сделаете… хотелось все-таки сохранить ваши гены в русском генофонде…