Юрий Нестеренко - Комбинат

— Что «хотя»?!

— Я подозреваю, что за этим похищением стоит «Вервольф». Я кое-что о них узнал, что они категорически не хотели бы видеть опубликованным. И вашего… бывшего мужа я бы все же не сбрасывал со счетов, ибо он тоже в этом замешан.

— Он никогда не причинит вреда Жене! Что угодно, но не это!

— Да — если именно он контролирует ситуацию, а в этом я не уверен. Его могли использовать, чтобы забрать мальчика после школы, а потом… Он думает, что способен управлять Вовкой, но Вовка, как я понимаю, сожрет любого старого друга, не поморщившись. Кстати, вы зафиксировали номер, с которого звонили похитители?

— Да. С мобильного Жени.

— Хм, логично. Но тут плюс в том, что, в отличие от денежного выкупа, в случае достижения договоренности остается возможность наказать их за нечестную игру.

Если статья выйдет, а мальчика не отпустят, я всегда могу опубликовать другой вариант. Правда, я не понимаю, что помешает мне сделать это, даже если Женю отпустят…

— Наверное, за это время они сделают что-то, после чего ваши разоблачения не будут им страшны.

— Или главного я все же еще не узнал, и поэтому им важнее всего удалить меня из города. В сущности, пока что у меня действительно имеются только слова и гипотезы, но никаких доказательств. И вполне возможно, что это все же не «Вервольф» — уж больно подозрительно совпадает это требование немедленно уехать с… той информацией, которую я должен получить сегодня ночью. К байкерам она отношения не имеет. К тому же ваш мент Сысоев делал мне недвусмысленные намеки на сей счет еще до того, как я что-то узнал о клубе…

— Слушайте, нет времени сидеть и рассуждать! Они убьют Женю, вы понимаете? Поезд на Москву отходит в 21:15, стоянка, между прочим, две минуты! Если мы опоздаем… Надо ехать сейчас!

— Светлана, мне очень жаль, что так случилось с вашим сыном, но они ошиблись в своих расчетах. Я не собираюсь никуда…

— Я уже купила вам билет до Москвы! — горячо перебила женщина, словно это все меняло. Словно бумажка с пропечатанным в ней именем и номером рейса, которую она протягивала сейчас Николаю, была объективной данностью, с которой не может спорить субъективная воля.

— Билет? — насторожился Селиванов. — Вы же не знаете мои паспортные данные.

— Знаю.

— Откуда? Ах, ну да, конечно, — сообразил он. — Гостиница.

— Возьмите, — она настойчиво совала ему узкий и длинный бумажный прямоугольник. — Денег не надо.

— Светлана, я уже сказал — я никогда не уступаю вымогателям.

— А ваша последняя статья? — агрессивно напомнила она. Ваша газета напечатала опровержение и извинения! «Все-то уже знают об этом опровержении», — неприязненно подумал Николай. Хотя, конечно, неудивительно… после такой громкой публикации и обещания еще более громкого продолжения…

— Это было не мое решение. Главного редактора, — сказал он вслух. — Я бы боролся до конца.

— Дайте мне телефон вашего главного! — потребовала Светлана. — Я позвоню ему и убежу, чтоб он дал вам команду уехать! Нет, — тут же осеклась она прежде, чем он успел возразить. — Они сказали — я никому не должна говорить. Кроме вас.

Он по-прежнему не проявлял желания взять билет, и она сунула бумажку в карман его куртки.

— Слушайте, — воскликнула она, вновь хватая его за руки, — я сделаю все, что вы скажете. То есть абсолютно все. Приеду потом к вам, куда прикажете… Только сейчас уезжайте!

— На что это такое вы намекаете? — нахмурился Николай, брезгливо высвобождая руки.

— Я… простите, я, должно быть, сама не понимаю, что несу… но ради спасения сына я действительно готова на что угодно. Только от меня сейчас мало что зависит. А зависит от вас, жить ему или умереть. Вы понимаете?

— Удивительно, что они не велели вам просто зарезать меня, — усмехнулся Николай. — Вы бы и это исполнили? А может, они так и велели, если не удастся уговорить меня миром, а?

— Нет, — ответила она, опустив голову. — Я не знаю, что у них еще в запасе. Но Женю они наверняка убьют. И… я тоже этого не переживу. Я знаю :вы не такой бесчувственный, как пытаетесь казаться. Подумайте, как вы будете жить, когда на вашей совести будет сразу две смерти!

— Не на моей, — жестко возразил Николай. — На совести похитителей и убийц.

— Но и на вашей тоже! Сами же говорите — у вас только гипотезы! А если они не подтвердятся? И уже ничего нельзя будет вернуть, как бы вам ни хотелось!

— Если бы мои гипотезы были чепухой, меня бы не пытались остановить такими средствами.