Вадим Панов - Четвёртая глава (МАКАМ VIII. Небо на земле)

«Похоже, у московских Первородных назревает крупная проблема по фамилии Айзерман…»

Но вслух Зур произнесла другое:

– Передайте Его величеству мою искреннюю признательность. Я рада, что мои скромные усилия привлекли внимание бессмертного принципала.

– Все восхищаются вашим искусством, – ровно продолжил дьяк.

– Благодарю.

– Вы слышали о недавних событиях, связанных с неким Кириллом Амоном?

Ничего сверхординарного, что потрясло бы основы мироздания, в Москве давно не случалось, жила она тихой, никого не интересующей жизнью на окраине Отражения. Но, отправляясь на гастроли, Татум в обязательном порядке просматривала местные новости и потому оказалась готова к вопросу.

– Если не ошибаюсь, он прикончил Дагена? Божественного сына самого Дагона.

– Именно, – подтвердил Айзерман.

– Это всё, что я слышала, – призналась женщина. – Он вам интересен?

– Мы хотим, чтобы вы с ним поговорили.

– Зачем?

– Мы предполагаем… – И тут Айзерман совершил немыслимое: перегнулся через стол и едва слышно прошептал ответ Татум на ухо.

Вернулся в кресло и кивнул, подтверждая сказанное.

Несколько секунд Зур молчала, обдумывая услышанное, потом поняла, что отказ неприемлем – не для того на рядовую встречу прибыл дьяк-меченосец, и вздохнула:

– Что нужно сделать, если подозрения подтвердятся?

– Убить Кирилла на месте.

Другого ответа Татум не ожидала.

– А если не подтвердятся?

– Можете отпустить. Можете использовать. – Айзерман небрежно махнул рукой. – В этом случае его судьба нам безразлична.

– Вы уверены, что Амон будет на представлении? – после ещё одной паузы спросила Зур.

– Все восхищаются вашим талантом, Татум, – усмехнулся дьяк. – Кирилл недавно в Отражении и обязательно заинтересуется Театром. – Он положил на стол ярлык на посещение Москвы и поднялся. – Всего хорошего.

Больше они не увидятся, потому что высшие органики не могли официально присутствовать на тех бесчинствах, которые грешники именовали представлениями.

– Предложение принципала большая честь для меня, – ответила Зур, повторно двигая шкатулку.

Дьяк улыбнулся и взял золото.

Встреча закончилась.

PUNTO

– Кажется, что по ночам мир становится иным. Привычные линии расплываются, обращаясь в новые сущности, меняют очертания и душу. То, что днём было вопросом, ночью становится загадкой. Нам кажется, что Тьма приближается, лишь когда нет Солнца, и мы забываем, что тени появляются днём, отделяя тёмное от настоящего. Крылья теней постоянно скользят над миром, и не проходит секунды, чтобы нас не касался холод настоящего мрака. Мы не замечаем, как много его вокруг. Мы привыкли. И тени скользят прямо в нас. – Кирилл выдержал паузу, давая слушателям возможность обдумать услышанное, и продолжил: – Игра теней завораживает. Они изменчивы и причудливы, но показывают совсем не то, что есть, а то, что им хочется. Тени лгут, обманывают, и в их театре легко заблудиться…

Ночное радио не имеет лица. Считается, что мир спит и некому слушать импровизации и заготовленные шутки ведущих. «Золотые» голоса эфира отдыхают, и тьма накрывает старые камни города под приглушённую музыку.

Считается, что ночью никому нет дела до Слова. Несмотря на то, что именно ночью, когда царствующая Тьма купается в отражённом свете, Слово имеет силу спасения. Его ищут и ждут.

А слышат приглушённую музыку…

Никто не верил, что ночью люди захотят чего-то, кроме развлечений, и потому сюрпризом стал громкий успех «Первого Полночного» – шоу, которое вёл на «НАШЕм радио» Кирилл Амон. Человек, потерявший память, но умеющий подбирать нужные слова. Человек, покаравший убийцу в прямом эфире. Человек, чьё отражение было такой же загадкой, как сам Амон.

– Доброй ночи, брат-полуночник, – произнёс Амон, принимая звонок.

– Доброй ночи, брат Кирилл.

– Хочешь поговорить о тенях?

– В детстве я их боялся, брат Кирилл, – ответил слушатель. – Тени казались живыми, и я до сих пор помню, как дядя Коля показывал нам «театр». Он включил настольную лампу, направил её на стену и стал складывать разные фигуры. Он умел… Сейчас я понимаю, что он владел потрясающим умением игры с тенями, такого мастерства я не видел ни до, ни после, но тогда тени показались живыми. И страшными. Они смотрели на меня со стены и жаждали крови. Они обещали прийти ночью и убить… Я перепугался, зарыдал и выскочил из комнаты.

– Сколько тебе было лет, брат-полуночник?