Вадим Панов - Четвёртая глава (МАКАМ VIII. Небо на земле)

– Превосходный приём, – раскатистым басом произнёс Иннокентий, целуя Татум руку. – Я был на сорока трёх ваших спектаклях и хочу отметить, что самые роскошные проходят именно в Москве. Здесь на вас не жалеют золота.

Огромный Кросс явился в положенном смокинге, на пошив которого ушло не менее двух складов мануфактуры, в белоснежной сорочке и лаковых туфлях. Он выглядел импозантно и держался с достоинством чистокровного грешника. На его фоне хрупкая Зур, сменившая обычную мантию с капюшоном на шёлковую, казалась особенно маленькой. И крепко из-за этого переживала. Откровенно говоря, Татум завидовала Авадонне, которого абсолютно не стеснял смешной рост. Авадонна, кстати, уже прибыл и оккупировал стойку бара, окружённый толпой девиц, прихлебателей и просто знакомых – оттуда часто долетали взрывы хохота.

Татум с удовольствием присоединилась бы к компании карлика, но положение хозяйки накладывало обязательства, и Зур скользила меж гостей, стараясь уделить внимание большинству, если не каждому. До сих пор привычное занятие не вызывало у неё ничего, кроме лёгкой и тщательно скрываемой усталости, но появление Кросса – хоть и ожидаемое, – отчего-то показалось плохим знаком.

– Не думала, что ты явишься, – прошипела Татум из-под капюшона.

– Находясь на Земле, я не пропустил ни одной постановки Театра Отражений, – предельно вежливо ответил Иннокентий. – Тебе должно быть лестно.

– Кто ты такой, чтобы мне стало лестно?

– Представитель высокоразвитой цивилизации, сумевший преодолеть грандиозные космические пространства.

– Ради моего искусства?

– По твоим спектаклям я изучаю тёмную фауну, – хмыкнул Иннокентий. – К тому же сегодняшнее представление носит интригующее название.

– Я давно хотела отразить своё видение «Проклятой Звезды», – неожиданно ответила Татум. – Я восхищаюсь ею.

– Древние мертвы, – напомнил Кросс. – Прогибаться больше не перед кем.

– Я говорю искренне, – не обидевшись, сказала Зур. – Я всё делаю искренне. И моя постановка – это не реквием по Элизабет и Шабу, а горячее желание отразить их мир в искусстве. Отразить изначальную Тьму так, как она этого заслуживает.

Когда разговор заходил о театре, драматургии, актёрах и образах, Татум преображалась, начинала говорить жарко, с чувством, а главное – с кем угодно. Даже с неприятным толстяком.

– Уверен, твоё отражение Проклятой Звезды потрясёт воображение.

– И не только его… – Зур повернула голову, оглядев зал из-под капюшона. – Все они пропитаны невидимым, но сильным светом Проклятой Звезды. Все они вдыхают Ша и тратят её по своему усмотрению. Все они – грешники, даже если не Первородные, но быть грешником и нести Грех миру – не одно и то же. Власть Зла должна быть всеобъемлющей, и я рада, что баалы это понимают. Солдаты Тьмы рвут плоть непокорных, я – рву их души, и только вместе мы создадим идеальный мир. – Она вдруг осеклась, сообразив, что откровенничает даже не перед грешником, и сухо закончила: – Но тебе этого не понять, насекомое.

– И ещё я совершенно не понимаю, за что ты так искренне меня не любишь, – легко продолжил Иннокентий. – Неужели из чувства неполноценности, которое земная фауна испытывает к моему высокоразвитому роду?

– Заткнись!

– Я ведь не сделал вам ничего дурного, Татум баал, – вздохнул Кросс, и никто на свете не смог бы догадаться, что он лжёт, – ведь истинное лицо аммердау пряталось под маской.

– Ты… – Зур замялась.

Она не хотела говорить правду – о своих предчувствиях, но и молчать было глупо. Быстро найти выход не получилось, и лишь появление самого важного гостя помогло Татум выкрутиться из неприятной ситуации.

– Баал Гаап! – возвестил администратор.

Двери распахнулись, все, без исключения, обернулись и бурно поприветствовали единоличного владыку Москвы.

– Вот уж не думал, что в этой подземной… – На этом слове Кирилл осёкся, из вежливости не желая использовать слово, готовое слететь с языка.

– Говори, как собирался, – рассмеялся Ермолай. – Никого не стесняйся, особенно меня.

Однако определение Амон изменил.

– Вот уж не думал, что в этой подземной помойке возможна такая роскошь, – он огляделся. – Невероятно.

И для изумления была веская причина – золото.

Холл перед амфитеатром был украшен им от пола до потолка: столовые приборы, подсвечники, бокалы, кубки, тарелки – всё покрыто золотом или выполнено из него, и даже мраморные вазоны с чёрными розами и тюльпанами отделаны отнюдь не привычной бронзой. И это не считая побрякушек, что нацепили гости.