Тимур Пулатов - Жизнеописание строптивого бухарца. Роман, повести, рассказы

Послушав, как поет брат, Душан спускался потом с крыши, — неловко ему было за то, что не разрешают ему пока петь в хоре мальчиков. Но этой осенью, когда он уже знал историю Юсуфа Прекрасного, запрещать не было смысла — услышав, что хор поет о Юсуфе, он почувствовал свое родство с мальчиками, понял, что он — один из них, хотя и были они из разных дворов, отгороженных друг от друга стенами, с опытом, непохожим на его опыт, ибо, должно быть, у каждого из них были свои правила в сговоре со своим двором, и то, что принималось одним двором, могло быть отвергнуто другим. Но как бы ни был он отгорожен от этих мальчиков, хор звал его к себе, манил, приглашал в свое сообщество для долгого будущего братства. Правда, когда бабушка разрешила ему петь, мать и отец недовольно посмотрели на нее: «На горе себе рассказала о Юсуфе, и вообще дети врачей поют в дни поста…»

— Какой пост? — усмехнулась бабушка. — Прошли времена… Просто детские игры…

Была она права, навряд ли во всем тупике нашелся бы человек, воздержавшийся в дни поста от своего всегдашнего чревоугодия и перешедший на одноразовое питание после захода солнца, хотя бабушка уверяла, что воздержание только на пользу, ибо очищает человека изнутри для новой молодости, и что даже врачи теперь нередко лечат голодом.

Былого ритуала не осталось, зато остался месяц сентябрь, который возвращался каждый год, чтобы собрать хор мальчиков, остался ужин после заката — время, когда надо петь, осталась в памяти сама песня, и крыши остались такими же плоскими и широкими, как площадка, куда и поднимались в самые душные вечера, чтобы поужинать…

Им не давали допеть. Тем, кому лень было спуститься с крыши и прервать ужин, награждали их прямо сверху брызгами воды. Наклонялись на край крыши женщины, веселые от сока винограда и смоквы, что бродил в их крови, смеясь, плескали на них ледяную воду, а мужья держали их за талии предупредительно, — этот нежданный дождь, пришедший от избытка радости и доброты, приятно купал весь хор, капли охлаждали лица мальчиков, блестели на их волосах.

Казалось в такие дни, что весь город устроил свое вечернее пиршество на крышах, поднимешь голову, а наверху переговариваются тихо, протягивают руки через узкие тупики, чтобы угостить соседа чаем, финиками, и эта недолгая жизнь на крышах была создана для веселья и участия всех, знакомых и незнакомых.

А хор мальчиков пел им:

…И сказал Юсуф своим тюремным товарищам: вот истолкование ваших снов: ты, который выжимал виноград, будешь подавать своему хозяину вино, ты же, кому снились птицы, будешь распят, и птицы будут клевать твою голову. Царь страны тоже пожелал узнать, что означает его сон, а видел он, что семь тучных коров съели семь тощих, и еще приснились ему семь колосьев зеленых и столько же сухих. Но никто из вельмож не мог объяснить его сон, и тут на помощь пришел тюремный товарищ Юсуфа — сейчас он работал у царя, подавая ему вино. Вспомнил он о словах Юсуфа, сказанных, по его поводу, и попросил царя послать за Юсуфом. Юсуфа привели из тюрьмы к царю, и он так толковал царский сон: будет семь лет отменный урожай на полях, но ты прикажи прятать зерно в амбарах, ибо следующие семь лет будет засуха, тогда ты сможешь накормить своих подданных припрятанным зерном. И Юсуф снова отправился в тюрьму.

Но случилось так, как сказал он: семь лет урожая и семь лет засухи, и тогда царь, вспомнив о Юсуфе, снова послал за ним, и Юсуф рассказал о своем деле. Зулейха упала перед царем на колени и попросила пощады за свои козни против Юсуфа, царь простил ее, а Юсуфу велел управлять всеми магазинами страны, чтобы зерно выдавалось людям в меру и чтобы хватило его на семь лет засухи…