Маша Трауб - Любовь со странностями и без

Но пыл ее не угас, а лишь разгорелся. Она решила расписать стены на первом этаже, чтобы было красиво. Вновь прошла по квартирам, некоторых жильцов подкараулила около подъезда и выяснила, что всем все равно, что будет нарисовано на стенах. Жильцы сдали еще по двести рублей, лишь бы уже отвязаться. Марья Васильевна наняла двух девочек – студенток художественного вуза – и поставила задачу: сделать уютно. Девочки работали по ночам, чтобы не мешать жильцам. На стене появлялись кусты олеандра, кипарисы, заборчики и лавочки то ли в итальянском, то ли в греческом стиле. Вполне мило. Но Марье Васильевне все время чего-то не хватало. Согласно ее пожеланиям, на заборе появился кот и еще один на лавочке. Где-то вдалеке, в оливковой роще, – собака. Еще позже жители заметили, что в итальянской деревушке живут Чебурашка и крокодил Гена.

На вопросы жильцов, скорее шутливые, Марья Васильевна реагировала остро и обиженно – она для детей старалась. А кошка – для кошатников, собака – для собачников. Жильцы уже вовсю веселились и спрашивали, где старуха Шапокляк – для пенсионеров, и рыбки – в подъезде очень многие любят рыбок! Марья Васильевна опять страдала – никто не оценил ее усилия. Хотя она попросила девочек нарисовать пруд с рыбками – девочки изобразили японский пруд с золотыми рыбищами размером с крокодилов. Опять же, следуя пожеланиям жильцов, Марья Васильевна попросила художниц нарисовать йога в позе лотоса и несколько машинок из мультика «Тачки». К тачкам присоседилась Эльза из мультика «Холодное сердце», а к йогу – статуя Будды. В подъезд стало страшно зайти. Все гости застывали, разглядывая странные рисунки, гадая, что они означают. Дети шарахались и плакали при виде Чебурашки и отказывались смотреть мультики.

Но пыл Марьи Васильевны опять не угас, а, напротив, разгорелся с новой силой. После росписи подъезда она решила положить на дорожке вдоль дома лежачего полицейского. Жильцы снова сдали деньги. Лежачий полицейский был установлен не на выезде с улочки и не на въезде, а ровно посередине, где вообще никому не был нужен. Поскольку жильцы не привыкли к полицейскому и все время про него забывали, то все нецензурно ругались, подпрыгивая на вдруг появившемся препятствии.

Марья Васильевна пыталась навести порядок среди жильцов. Установила «тихий час» и массовый отбой после десяти. С каждым днем она входила во вкус своей должности и пыталась регулировать лай собак и плач младенцев. Собаки и младенцы сопротивлялись – облаивали Марью Васильевну и начинали плакать, едва она приближалась к коляске.

Жильцы терпели. Подъезд вообще оказался терпеливым и нескандальным. Пока дело не дошло до Севушки. Трехлетний мальчик жил с папой Алексеем и мамой Катей над квартирой Марьи Васильевны. Севушка был похож на ангела – с длинными кудрями по плечам, голубыми глазами. Папа Алексей постоянно находился в отъезде – командировки одна за другой. Мама Катя совсем умаялась с сыном. Помощи не было – бабушки жили где-то далеко. Несколько раз Катя оставляла Севушку консьержке, чтобы сбегать в салон и хотя бы покрасить волосы. Мальчик, несмотря на ангельскую внешность, кого угодно мог умотать за пять минут. Даже консьержка, вырастившая четверых детей, тихо лежала на диванчике, равнодушно глядя, как Севушка разбирает ее пылесос на винтики и отстригает ножницами кусок занавески.

Еще про Севушку было известно, что он очень любит собак, поэтому собачники подъезда с ним в одном лифте старались не ездить. Собаки передумывали какать, пока доезжали до первого этажа – Севушка бесстрашно кидался к псине с жаркими объятиями, залезал в пасть, засовывал в эту пасть голову, а если пасть широко не открывалась, как например, у йоркширов, упрямый мальчик руками открывал несчастному псу рот и проверял зубы. Собаки на Севушку не лаяли, а молча страдали. Они его узнавали даже на улице, по цвету комбинезона. Скулили и просились к хозяевам на ручки.

Катя все время ходила в полусне. Севушка плохо спал, режим совсем сбился. Просыпался поздно, в обед колобродил, потом после дневного сна его не добудишься, а вечером у него открывалось второе дыхание. В половине одиннадцатого вечера малыш носился по квартире бодренький, сна ни в одном глазу. Катя уже ходила по стеночке, засыпала стоя – она вообще была жаворонком, после девяти вечера в принципе ничего не соображала, а Севушке хоть бы хны. На папу похож. Алексей такой же – сова. В двенадцать ночи у него самый разгар работы. Севушка умный тоже в папу оказался. Понял, что по вечерам можно делать все что угодно – мама не накажет. А если мама лежит в кровати, то вообще раздолье – еще и не услышит.