Маша Трауб - Любовь со странностями и без

– Опять она звонила, – ворчала Эльвира. – Сама говорила, что ты ей как сын, вот пусть тебе как сыну квартиру и завещает, а то ты у нее самый хороший, самый лучший, а квартирка – тю-тю.

– Эльвира, зачем ты так говоришь? – возмущался Альберт.

– А как я должна говорить? Ты ей то продукты отвезешь, то подарки, то в больницу, то операцию оплатишь, то телевизор новый. И похороны тоже ты будешь оплачивать, я тебя знаю. А она? Что тебе за это будет?

– Ничего не будет! Она была подругой матери.

– Вот именно – ничего не будет. Вот если бы она нам квартиру завещала, я бы слова дурного не сказала. И сидела бы с ней хоть круглые сутки. Каждому человеку нужен стимул. Ты бы ей намекнул, что ли. Так, аккуратно.

– Эльвира, ты сама понимаешь, что говоришь? Как намекнуть?

– А что такого? Ты о ней заботишься, а она квартиру брату завещает, который тоже скоро того, прости господи. А тебя она с пеленок любит, все по-честному.

– Эльвира, прекрати.

– О себе не думаешь – о сыне подумай. Ему что – квартира лишняя будет? Куда он жену приведет? Сюда, нам на голову? – Эльвира заплакала. Когда речь шла о единственном любимом сыне, она всегда плакала. – Тетка всю жизнь для себя жила, ни детей, ни мужа – никого, вот и дожила до таких лет, еще и бегает. А я? Посмотри на меня, на кого я похожа? Правильно говорят – хочешь долго жить, живи для себя.

– Перестань, прошу тебя. Я поговорю с ней.

– Ой, да ладно, поговорит он. Так я тебе и поверила… – Эльвира подоткнула за пояс кухонное полотенце и пошла на кухню.

Скандалили и в третьей семье. Ирочка Ксенофонтова была любимой ученицей тети Шуры, то есть Александры Аркадьевны. Ирочка держала около уха телефонную трубку и кивала. Старший сын совал ей под нос учебник по английскому и шипел возмущенно:

– Ну, помоги мне, а то я не успею на компьютере поиграть. Что сюда ставить? Did?

Ирочка хмурила брови, отмахивалась и, наконец закрыв рукой трубку, прошипела сыну в ответ: «Да!!!» Дочь уже минут пять тянула ее за брючину и канючила:

– Мам, ну мам, можно мне мультики поставить? Мам, ну мам.

– Что мне можно съесть на ужин? – заглянул в комнату Ирочкин муж и увидел, что жена стоит с телефоном. – Понятно, вечерний сеанс связи. Не надоело? – возмутился он и имел на это полное право.

Ирочка не возила Александру Аркадьевну к врачам, не оплачивала операции, не мыла ее и не ходила за хлебом. Зато каждый вечер она слушала про племянницу, про маму племянницы, про сына подруги, про жену сына подруги. Александра Аркадьевна забывала, что уже рассказала, а что еще нет, и Ирочка еще раз слушала, что племянница обнаглела вконец, бессовестная. Мать ее – симулянтка и бездельница. Сын подруги – бездарь и неудачник. А жена сына подруги – стерва, каких поискать. И только Ирочка у Александры Аркадьевны была хорошая, умная, порядочная девочка.

– Да, Александра Аркадьевна, вы совершенно правы, – поддакивала Ирочка. Она не рассчитывала на квартиру, просто с детства не умела сказать «нет».

Александра Аркадьевна, тетя Шура, умерла в одиночестве. Ее нашли через три дня соседи – от квартиры попахивало. Так уж получилось, что племянница похоронила маму и впервые за много лет уехала отдыхать. Сын подруги отмечал свадьбу сына за городом. А у Ирочки заболели все разом – муж, сын и дочка. Она металась от одного к другому с каплями и платками и даже не обратила внимания на то, что вечером телефон молчал.

Марья Васильевна назначила себя старшей по подъезду. Сама себя выбрала, чтобы следить за порядком. Ну и ладно, лишь бы здорова была, решили соседи. Она была женщиной одинокой – взрослый сын приезжал редко, – а неуемная энергия требовала выхода. Марья Васильевна решила взять под контроль консьержку, которую считала ленивой и безынициативной.

Для начала Марья Васильевна обошла всех жильцов подъезда и собрала по двести рублей с квартиры на хозяйственные нужды. Так на первом этаже появились огромное зеркало в полный рост и новые лампы. Все бы ничего, если бы эти лампы не светили так, что глаза начинали болеть, и Григорий Алексеевич – врач-офтальмолог с третьего этажа – даже устроил скандал. – Свои глаза не бережете, о глазах жильцов подумайте!

Лампы подкрутили, притушили, но все равно было плохо. Женщины, выходившие из лифта, натыкались на собственное отражение и видели все в направленном, беспощадном искусственном свете – морщины, круги под глазами, второй подбородок и плюс три килограмма в области талии. Настроение портилось на весь день. Марья Васильевна переживала – она так старалась, а никто даже спасибо не сказал.