Маша Трауб - Любовь со странностями и без

– У тебя есть идеальная дочь. Красивая и умная, – пыталась образумить Сашку Лена.

– Ну, естественно, она же моя копия, – неизменно отвечал Сашка.

Лена закатывала глаза. Нюся была копией Кати. От макушки до пяток. Даже характер материнский, что стало проявляться все очевиднее по мере взросления девочки. Она была веселой и хозяйственной. Любила шить, клеить, сооружать домики для кукол, печь с мамой печенье. Ее любили в детском саду – Нюся всегда была в хорошем настроении, не отказывалась помогать нянечке накрывать на стол и убирать посуду, редко плакала и не сооружала замки из снега. Она строила квартиру, лепя не круглые комочки, а квадратные: комочек – телевизор, еще комочек – тумбочка. Пока другие мальчики и девочки рыли рвы перед снежными замками, Нюся в своей персональной снежной квартире прорывала коридоры. Воспитательница Яна Петровна чуть не плакала от умиления и всячески поддерживала в Нюсе «бытовой» подход к действительности.

Все эти годы Лена очень хотела увидеть эту Эм. И Любовь Михайловна тоже хотела, чтобы уже сложившийся в голове персонаж обрел реальные черты.

Прошло еще два года. Катю перевели работать в Москву. Она содержала семью. Сашка занимался хозяйством, которого в загородном доме всегда хватает. Он чинил трубы, косил газон, возил Нюсю в школу, забирал, отвозил на кружки. Ездил в магазин, закупал на неделю продукты, готовил ужин, следил за состоянием бара. У них с Катей даже наладились отношения. Сашка был мил с Любовью Михайловной, заваривал чай, как она любила. Делал с Нюсей поделки на школьные конкурсы. Все знакомые говорили, что он очень изменился – наел живот, стал спокойным. Вынужденный отъезд пошел ему на пользу. Он перестал выпивать и делал утреннюю гимнастику. Следил за питанием и принимал витамины. Больше не носился со своей исключительностью, поскольку полностью зависел от Кати. Теперь уже Сашка изучал рецепты шарлотки и паровых котлет. Он следил за домашними заданиями Нюси и ее школьной формой, гладил, стирал и вроде как нашел себя в жизни. Кате он пек вафли в форме сердец и делал смузи из сельдерея.

И вот сейчас Лена должна была увидеть эту Эм. Она вошла в гостиную. За столом сидела неухоженная и некрасивая женщина. Лена видела ее впервые. Сразу решила, что это Катина соседка по загородному комплексу.

– А где все? – спросила Лена.

– Ушли, – ответила женщина. Она перекладывала салат из одной салатницы в другую. Потом принялась за нарезку колбасы, которую сложила к рыбе. Все бы ничего, если бы эта женщина не держала свой палец в салате. Потом она облизнула остатки майонеза и принялась за колбасу, которую перекладывала не вилкой, а тоже пальцами. Лену затошнило. Она еще подумала, что хорошо, что здесь нет Кати – она бы убила эту соседку. Катя всегда трепетно относилась к приборам и чистоте блюд. А уж класть оливье с винегретом не позволила бы ни за что.

– Марина, – представилась соседка.

– Лена. Вино осталось?

– Да, там бутылка.

– Вам налить?

– Нет, я пью ром с колой.

Лена опять поморщилась. Ром с колой. Откуда взялась эта дамочка?

Она была полной, даже тучной. Маникюр несвежий и немодный. Лена отметила и непрокрашенные корни волос, и юбку неудачного фасона. Сумка, висевшая на ручке стула, была дорогой, но безвкусной.

– Пойду узнаю, как там дела, – сказала Лена, но женщина на нее не отреагировала. Она делала себе бутерброд, намазывая масло чужим ножом, цепляя пальцами с блюда кусок красной рыбы.

Лена вышла в коридор. Катя сидела над Мотей. Над ней нависли Нюся с Марусей.

– О, хорошо, что ты пришла. Девочки хотят похоронить Мотю.

– В смысле?

– Устроить похороны как положено. Поможешь мне? Там, в кладовке, найди тряпку, коробку из-под туфель, и в углу стоят детские лопатки.

– Кать, а кто эта женщина в гостиной? Соседка?

– Ты не поняла? Это же Эм, – спокойно ответила Катя. – Девочки, одевайтесь.

Лена несла коробку с мертвым Мотей, Катя рыла яму под деревом в дальнем углу участка. Лена расплакалась.

– Ты чего? Из-за Моти? – удивилась Катя.

Лена плакала не из-за Моти. Она оплакивала собственные фантазии, надежды и жизнь. Много лет она представляла себе другую женщину, со слов Сашки нарисовав себе образ роковой ослепительной красотки, которая сводит с ума мужчин. Ну ничего, ничегошеньки в ней не было особенного, уникального и удивительного. Даже имя. Марина. Обычная Марина. Не Марианна, не Мария-Луиза какая-нибудь, даже не Мариэтта. Марина. Где те ресницы, где те глаза и тот взгляд? Где те ноги, про которые Лена столько слышала? Эм ела из общего блюда салат и пила ром с колой.