Джулиана Маклейн - Цвет судьбы

На следующее утро я поднялась в пять и с мучительным нетерпением ждала девяти, когда в Коннектикуте открываются офисы. По счастью, дозвониться мне удалось сразу, и в трубке раздался не голос автоответчика – ее снял живой человек, некая мисс Бауэрс.

Я рассказала ей все.

Отсканировала свое свидетельство о рождении и отправила ей по электронной почте вместе с письменным разрешением предоставить закрытую информацию о ребенке и его родителях. Разрешение было заверено моей подписью.

Мисс Бауэрс сравнила ее с подписью на изначальных документах и объявила мне, что подпись не совпадает.

Тогда я нашла у себя давнее письмо отца с его подписью, отсканировала последнюю страницу и выслала ей.

На этот раз ответа пришлось ждать долго. Когда мисс Бауэрс наконец перезвонила, ее голос звучал озабоченно. На изначальных документах, сказала она, стоит подпись Кейт Уортингтон, однако, судя по всему, она подделана. Агентство свяжется с полицией и потребует расследовать действия моего отца. А мне она советует обратиться к адвокату.

То, что я подозревала всю жизнь, оказалось правдой. Моя дочь не умерла! Она выжила в катастрофе! Нет, я не сумасшедшая – я просто чувствовала, материнский инстинкт подсказывал мне, что она жива. Мало того: долгие годы она жила со мной в одном городе! Если, конечно, она и есть Ребекка Мур – ведь подтверждения у меня еще не было.

Быть может, мы с ней встречались на улице? Сидели в одном кинозале, смотрели одни и те же фильмы? Сколько раз я видела ее на фотографиях, натыкаясь в местной газете на очередную заметку о знаменитой семье Мур? Если она моя дочь, как я могла ее не узнать?

На эти вопросы я не знала ответа. Знала одно: девушка, которая может быть моим ребенком, сейчас здесь, в Новой Шотландии, совсем рядом. И именно моя дорогая приемная дочь Марисса нашла ее и привела ко мне.

Оправившись от первого потрясения, когда утихли слезы радости оттого, что мой ребенок жив, я вновь помрачнела. Ведь это означало, что отец сделал со мной нечто страшное. Предал меня, отнял самое дорогое – и двадцать лет мне лгал.

«А мама? – спрашивала я себя, стоя на террасе и щурясь на яркое летнее солнце. – Она знала?»

Нет! В такое невозможно поверить! Обычно мама была кроткой, послушной женой, но, когда дело касалось чего-то важного, смело защищала то, что считала правильным. Когда я отказалась делать аборт, она не стала меня заставлять. И именно она, уж не знаю как, убедила отца позволить мне родить.

Нет, очевидно, он обманул и ее.

Взор мой заволокла красная пелена. Я всегда считала себя уравновешенным, рассудительным человеком, гордилась тем, что не теряю головы даже в критических ситуациях. Однако сейчас мне хотелось выть, рычать, упасть и молотить кулаками по земле. Или броситься на отца и свернуть ему шею. Повезло нам обоим, что он был от меня за много миль, иначе не миновать бы мне появления в шестичасовых новостях.

Спасибо Господу за мобильный телефон! Это чудо техники позволило излить гнев на расстоянии.

Я вернулась в дом, достала телефон и набрала номер отца. Ответа, разумеется, снова не было.

– Папа, – заговорила я, когда раздался щелчок голосового сообщения, – лучше для разнообразия возьми трубку, потому что тебе придется многое мне объяснить. И не только мне, но и полиции! – Я перевела дух и продолжала с каким-то злорадным наслаждением: – Знаешь, папа, карма-то работает. Ты ответишь за то, что натворил! Да, все вскрылось. Она здесь, в Честере, где я сейчас живу. Я позвонила в бостонское агентство по усыновлению, и они…

Би-и-ип! «Если вы закончили свое сообщение…»

– Черт! Ты что, издеваешься?!

Я сбросила звонок и тут же набрала снова.

«Би-ип, би-ип…»

Снова никакого ответа.

Я металась по комнате, словно зверь в клетке. Страшно хотелось кого-нибудь придушить.

– Папа! – закричала я в трубку, дождавшись записи сообщения. – Теперь я знаю, что ты мне врал, и, богом клянусь, никогда тебе этого не прощу! Я знаю, где моя дочь. Знаю, что ты подделал мою подпись на документах. Как ты мог? Как мог убеждать меня, что она умерла? Я потеряла сестру, – а ты отнял у меня и ребенка! Отдал чужим людям единственную внучку! Неужели репутация значит для тебя больше, чем собственная плоть и кровь? Боже, если бы мама была жива, если бы узнала – не могу представить, как бы она это пережила! Все, папа, с меня хватит! Встретимся в суде!

Я сбросила звонок, швырнула телефон на стол и долго смотрела на него, тяжело дыша. Кровь кипела, а ярость постепенно сменялась горьким, злорадным удовлетворением.