Евгения Некрасова - Калечина-Малечина

Подушка, край одеяла и простыня стали мокрыми из-за Кати. Кикимора слезала спиной, держась передними лапами за край шкафа. Когтистыми цыпочками она встала на книгу про Гулливера, покарябав её корешки. С полки Кикимора расторопно сползла на стол и оставила два грязных птичьих следа на Катиной тетрадке. Спустилась со стола на стул вперёд лапами и спрыгнула оттуда на скрипучий линолеумный пол. Катя перевернула подушку сухой стороной и снова уткнулась плакать. Кикимора осмотрелась и внимательно повела загнутым носом. Выудила из Катиного рюкзака, безжизненно лежащего под столом, морщинистый пакет с вязанием. Подошла к подоконнику, привстала на когти и нащупала старушечьей рукой крючок.

От плача у Кати разболелась голова. Слёзы закончились, и теперь оставалось только лежать и ждать вечера. Диван в ногах скрипнул, прогнулся вниз, будто его принялась затягивать разрастающаяся воронка. Послышалось хриплое дыхание. Диван снова проскрипел и подтянулся. Катя привстала и увидела Кикимору, сидящую на краю.

— Уходи отсюда! — Катя лягнулась.

Кикимора проигнорировала Катин ляг, а наоборот, пошла по обрыву кровати, вдоль невыросшей. На правой лапе болтался пакет с бывшими варежками. Созданьице остановилось на уровне Катиных боков, принялось рассаживаться. Катя подобрала ноги под одеялом и нахохлилась как воробей. Кикимора положила пакет на перестиранный пододеяльник и потянулась к Кате когтистыми лапами. Невыросшая отпрянула.

— Агу-агу-уга, — это проскрипела Кикимора, покачав головой и изобразив когтистыми пальцами что-то вроде погремушки.

— Чего надо? — это невыросшим басом потребовала Катя.

— Цы-цы-цы, — успокаиваюваще процыкало созданьице, осторожно взялось старушечьими руками за тонкие Катины запястья и установило её ладони в воздухе на небольшом расстоянии друг от друга. Выглядело это так, будто Катя немного сдавалась.

Невыросшая решила тут же сложить руки в удобное положение и самой улечься обратно, но Кикимора хватила её снова за запястья и подняла их. Пришлось остаться в такой глупой позе. Созданьице зашуршало белым пакетом, и оттуда вывалился утренний Катин кошмар — крупный ниточный колтун.

Кикимора потянула за красный хвостик, вытащила довольно длинный кусок шерсти и быстро обмотала его в полтора оборота вокруг Катиных ладоней.

Кикимора принялась дальше быстро вытягивать нитку из тела колтуна и наматывать на руки невыросшей. Если созданьицу попадалась мошка ниточного узла, она по-птичьи наклоняла голову, подносила путаницу к своим жёлтым глазам и когтями, а иногда зубами распутывала проблему. Она и Катя сидели на диване сутулые, сложив ноги кривенькими лотосами.

Движения Кикиморы становились быстрее. Пряжа, связывающая Катины руки, толстела, а ниточный колтун худел. Невыросшей стало скучно и неудобно так держать руки. Чтобы отвлечься, Катя принялась разглядывать созданьице, пока то работало. Самым удивительным в нём был завинченный, как утолщённый свиной хвостик, нос. К птичьим нижним лапам с тремя выпирающими когтистыми пальцами Катя сразу привыкла — мама покупала на праздники целые тела куриц. В наряде Кикиморы, кроме кнопочной крышки от своего телефона, Катя разглядела привязанные к тряпкам и обрезкам: маленькую лампочку для холодильника, мамины часы с синим кожзаменительным ремешком, две ручки с надписью, пластиковая нога куклы Барби, папина железная расчёска, мамины капли для носа (ещё наполненные), несколько серебристых крышечек (от бутылок), многочисленные носки (одинокие, беспарные), крючки для рыб, пимпочки от консервных банок, носовые платки и банановые наклейки. Какие-то предметы прятались ещё под складками и наслоениями тряпок — Катя не могла их рассмотреть.

Кикимора остановилась. Ниточный колтун исчез из её лап, весь перетёк в красивые, ровные шерстяные пряди в Катиных руках. Невыросшая опустила руки — они больно затекли.

«Я теперь как ниточная катушка. Катя катится-колошматится», — подумала она, стараясь не мотать руками, чтобы не запутать снова пряжу.

Созданьице вытянуло нитку, протянуло её по высоте Катиной ладони, зажало в щепотку у указательного пальца, нагнулось — перекусило острыми зубами у запястья и отложило получившийся отрезок на пододеяльник. Потом почесало себе голову поверх тряпок, полезло лапой в белый вязательный пакет и достало оттуда крючок. Он ярко вспыхнул на солнце. Обе — Катя и Кикимора — пожмурились четырьмя глазами от такого солнечного вмешательства. Катя загородила глаза руками-катушкой. Созданьице потянуло к невыросшей лапы и выправило её ладони. Потом взялось за хвост шерстяной пряди и стало вязать, вытягивая нить с Катиных рук.