Олег Петров - Тринадцать подвигов Шишкина

«Увы, – вздохнул Александр, – немая сцена «Ревизора» в исполнении Марьи Колпакиди и маман Шишкиной не состоялась». Он повернул защёлку и выглянул в прихожую. «Опустела без тебя Земля…»

Вообще-то было грустно.

Машенька, конечно, отколола номер. Но она права: самым наипозорнейшим образом спрятался от девушки. Права! Трус! Хотя, с другой стороны… Девушка напирает на тебя топлесс а ты ей целомудренно объясняешь, что так делать не надо?

Александр невесело усмехнулся, представив эту картинку и её продолжение, которое обязательно, по правилам жанра или, проще говоря, по закону бутерброда, должно было последовать – в виде появления маман Шишкиной или вездесущей тёти Эли. Туши свет, сливай воду!

«М-м-м… Тушите свет…» В голову, совершенно не ко времени и ни к месту, полезли, рождаясь и громоздясь друг на друга, дурацкие строчки:

«Во! Выдал на-гора! И как быстро, и как складно! Впрочем, рифмовать глубокомысленную белиберду всегда получается быстро, эффектнее и эпатажнее. В поэзии вообще есть вещи непредсказуемые… – вздохнул про себя Александр. – Великий тёзка, например, разве мог предполагать, семь лет сочиняя «Евгения Онегина», что его энциклопедия русской жизни, как оценил роман Белинский, или который сам поэт называл «плодом ума холодных наблюдений и сердца горестных замет» и подвигом, будет изучаться младшими школьниками в виде отдельных стишочков: «Уж небо осенью дышало… Встаёт заря во тьме холодной… …На красных лапках гусь тяжёлый… Зима!.. Крестьянин, торжествуя, на дровнях обновляет путь… Шалун уж заморозил пальчик… Гонимы вешними лучами, с окрестных гор уже снега…» Это анонимное цитирование романа в итоге приводит к анекдоту. Утверждала же на курсовом экзамене одна из шишкинских сокурсниц, анализируя картины природы, созданные классиком в романе, что «Мороз и солнце; день чудесный!..» и так далее, – тоже фрагмент «Евгения Онегина», а не отдельное стихотворение. Но это «Зимнее утро», которое поэт написал в ноябре одна тысяча восемьсот двадцать девятого года и которое было напечатано лишь на следующий год, в альманахе «Царское Село».

Не надо думать, что Шишкин-младший – ходячая литературная энциклопедия. Просто, под впечатлением истерики, которую устроила на экзамене несчастная сокурсница, он тогда перепроверил свои знания – залез в полное собрание сочинений АСа Пушкина, проштудировал пространные комментарии к роману и к стихотворению, предлагающему красавице проснуться. А потом вполне успешно сокурсницу утешил. Сопереживаниями и всем прочим, во что, зачастую, такие сопереживания выливаются или незаметно переходят. Как там у Шекспира? «Она меня за муки полюбила, а я её за состраданье к ним»? Вроде бы так Отелло о Дездемоне? Ну, там так, а у Шишкина – наоборот. Зато никто никого не душил и не резал. «Злодей мавр, а попросту говоря, араб, поначалу придушил бедную женщину до потери сознания, – если безоговорочно доверять тексту в изложении Пастернака, – а потом истыкал кинжалом. В акте судмедэкспертизы это бы изложили, наверное, так: «Потерпевшая скончалась не по причине асфиксии, наступающей обычно вследствие удушения, а из-за множественных колото-резаных ран, нанесённых острым предметом…»

Шишкин угрюмо хмыкнул. После Машкиной атаки в мозгах действительно был полный сумбур. Вот и опять что-то стихотворное…

Дальше дело не пошло. Подходящей рифмы под «шедевр» в голову не лезло. «Консерв», «нерв»… Можно, конечно, вымучить что-то типа: «И сразу выдам там шедевр, // Такой, что вздрогнет каждый нерв». Но что-то подсказывало, что вздрагивающий нерв – это нечто новенькое в сфере медицины, но не поэтический образ. У лягушки подопытной, когда бедолагу током мучают, лапка вздрагивает, а не нерв.

Однако, уподобляясь закоренелому графоману, Шишкин-младший тут же внёс строчки в блокнот, который привык таскать в кармане и периодически пополнять озарениями в стихах и прозе. Для чего, и сам не ведал. Вроде бы в литераторы не намеривается. К сочинению прозы совершенно равнодушен, а стишочки… Пописывает, бывает, под настроение, но чаще – на потребу публике или по случаю. Оригинальничает и юморит, правильнее сказать.