Олег Петров - Тринадцать подвигов Шишкина

«Взрыватель», – догадался Шишкин-младший, внимательно следя за всеми манипуляциями Федотыча.

А тот уже вытащил из сумки клубок толстого серого провода. Подумав, щедро отмотал метров пять. Порылся в кармане куртки, вынул перочинный ножик и отрезал от клубка отмотанный кусок провода. Клубок исчез в сумке. Положив на примотанный к валежине камень, срезал наискосок один конец отрезанного провода, а другой втолкал в «сигаретку». И вставил её в донышко шашки – там, как заметил Шишкин, оказалось соответствующее отверстие.

Закрепив все соединения изолентой, Федотыч неторопливо погрузил взрывчатку с грузом в воду. Валежина не сопротивлялась – сырая и тяжёлая, она сильнее камня тащила «бонбу» на глубину. Скоро на поверхности не оказалось ничего, кроме хвоста второго, срезанного наискосок, конца серого провода. И было такое ощущение, что и он бы юркнул в глубину, кабы Федотыч его не придерживал левой рукою.

Свободной правой Федотыч достал из кармана спичечный коробок, ловко выудил из него спичку и прижал её головку большим пальцем левой руки к косо срезанному концу провода. Потом взял в правую руку спичечный коробок и чиркнул им по спичке. Серый провод зашипел. Федотыч пару секунд смотрел на него, потом отпустил. И конец провода скрылся в воде.

– Не погаснет? – раскрыл рот Колпакиди.

– Заряд водостойкий, огнепроводный шнур покрыт асфальтовой оболочкой. Ей тоже вода не помеха, – пробасил Федотыч и не спеша поднялся с земли. Поглядел на опасливо застывших в ожидании Колпакиди, Шишкина и водителя Игорька. Усмехнувшись, пояснил: – Скорость горения шнура – один сантиметр в секунду.

Шишкин тут же в уме разделил пятьсот сантиметров на шестьдесят и уставился на минутную стрелку часов.

– Игорёк, тащи из машины мешки! – скомандовал Колпакиди, едва не подпрыгивая от охватившего его азарта.

Не успел Игорёк приволочь перевязанный верёвкой внушительный рулон мешков из-под сахара от «уазика», как в озерце, где-то глубоко внизу, глухо и утробно чмокнуло-промычало что-то большое и бегемотистое. Белая поверхность озерка стала выгибаться вверх. Как показалось Шишкину, медленно-медленно. Но, наверное, показалось.

– Вв-ша-а-а-хрр!!

Над озерцом, практически во всё его блюдце, поднялся высоченный, с окружающие поляну сосны, столб воды, ила, раскрошенного льда и каких-то охвостьев. И – рухнул, рассыпаясь толстыми струями, которые от ветвей окружающих поляну деревьев рикошетили во все стороны ледяной крошкой, водой и щедро швыряясь вонючей чёрной гадостью консистенции жидкого цементного раствора!

В одно мгновение вся компания и небесно-синий «уазик» превратились в мокрое и грязное нечто. Больше всего досталось исполнителю акции и её организатору. Впрочем, и «Иван Сусанин», и водитель Игорёк выглядели не намного лучше.

«Блин! – только и подумалось Шишкину-младшему. – Какое-то прямо-таки целенаправленное уничтожение гардеробчика!»

Посмотрел на своего старшего тёзку, уделанного илом с головы до ног. Минуту назад кудрявая и пышная, шевелюра Колпакиди превратилась в капающие грязью сосульки. Щёгольская бежевая ветровка фактически ничем сейчас не отличалась от плаща Шишкина после борьбы с огнём у кошары.

Вытирая лицо, точнее, размазывая по физиономии грязь, Федотыч шагнул к перебаламученной воде, нагнулся и схватил с поверхности какую-то светлую фиговинку. Повертев в пальцах, отбросил под ноги застывшей троице. Шишкин поднял. Всего лишь клок пропарафиненного картона – корпуса взорвавшейся шашки. Вот и весь улов.

Шишкин посмотрел на Игорька, потом на валявшийся у того под ногами рулон мешков. Перевёл взгляд на Колпакиди. И сам не понял, как у него вырвалось:

– Как ты там пел? «Нас утро встречает прохладой»? Ну, пой дальше:

Шишкин-младший вспомнил, что в далёком, как теперь казалось, детстве, старший тёзка был во дворе и в школе довольно задиристым хлопцем. Никому спуску не давал. Теперь, видимо, его коронный и неотразимый удар – лицом в грязь….

Колпакиди угрюмо глянул на Шишкина и поворотился к подрывнику.

– Федотыч… А рыба где?

Федотыч тут же с ожесточением пробасил – нецензурно, но в рифму.

Колпакиди и Федотыч уставились на Шишкина. Тот сокрушённо развёл руками, недоумённо вздергивая плечи. Внутренний голос откровенно ржал: «Ну, мля, вааще! Конкурс стихотворцев-декламаторов на лоне природы!»