Олег Петров - Тринадцать подвигов Шишкина

Александр внезапно поймал себя на мысли, что он совершенно ничего не знает про Машку. Чем она вообще дышит? Ну вот он… Сбежал от родительской опеки, а всё равно нет-нет да и размышляет над родительскими постулатами, а где-то и следует им. И никуда из него не испарится шишкинский семейный дух. Учится он его фильтровать, агнцев от козлищ отделять. Но козлищ – двойных стандартов – не так уж и много в шишкинском доме. А у Машки? О-о-о… Там один Георгий Аполлонович чего стоит! И если для Машки он образец – туши свет! Но откуда он знает, кто для Машки образец? Они же никогда не разговаривали по душам. И не он, она попыталась начать такой разговор. А он… В ванной отсиживался, как в бомбоубежище! Да ещё хотел из девушки посмешище сделать…

Под эти размышления Шишкин-младший стрюмкал пару наскоро изготовленных бутербродов, запил всё это разведённым в кружке кипятком какао и отправился в ДК на концерт.

…Грузить читателя отчётом о концерте вокально-инструментального ансамбля «Плацебо» на сцене колхозного Дома культуры смысла нет. Всё прошло тип-топ. Александр ревниво отметил, что «Плацебо» куда более сильный и сыгранный коллектив, чем любой на выбор из родной альма-матер. Удивила и Машенька в роли солистки. Вот уж никогда бы не подумал, что у соседки по городской квартире такие вокальные способности. Ну знал, что любит на пианинке побренчать… А тут… София Ротару!

Это не Шишкин-младший так оценил. Это он слышал со всех сторон в зрительном зале. Понятно, не музыковеды оценивали, но по тембру голоса, по другим вокальным штучкам-дрючкам что-то эдакое прослеживалось. Вокальный диапазон, конечно, поскромнее, но Софьины шлягеры, что у всех на слуху, сносно выдаёт, а народу сие – бальзам в уши и глаза! В городе бы рьяные фанаты носы сморщили, а здесь… Плюс внешнее сходство Марьи с лауреатшей IX Всемирного фестиваля молодёжи и студентов 1971 года, солисткой стремительно набравшей популярность на всесоюзных просторах «Червоной руты» – тут и к маме не ходи! Машуля, как подозревал Шишкин-младший, это давно в себе разглядела и беззастенчиво этим пользовалась. А вот он, слепой крот, только сейчас узрел. И опять царапнуло какое-то запоздалое сожаление. Правда, быстро улетучилось. И даже смешно было наблюдать, как после концерта чмаровская публика смотрела на него, Шишкина, с некоей завистью, видя его «тесное знакомство» с солисткой «Плацебо». Ну не будешь же на каждом углу и в каждые уши кричать, что ему как раз от этой «Софочки», в числе прочих городских наяд, пришлось бежать «быстрее зайца от орла»!

…Музыканты спешно грузились в колхозный автобус под сумрачными взорами Потапыча-второго – Егора Писаренко, с которым Александр в конце августа мотался в областной центр за лингафонным кабинетом. Если бы не папироска в углу рта, Писаренко сейчас – вылитый Тарас Бульба, собравшийся пристрелить сына-предателя.

– Егор Потапович, – подошёл к нему посочувствовать Шишкин-младший, – я смотрю, вы на «пазике» уже второй день баранку крутите, а как ваша «ласточка» поживает? – Наслушался прошлый раз Александр самых лестных слов старого шофёра о технических характеристиках «сто тридцатого» ЗиЛа.

– Как у Христа за пазухой! – кивнул удовлетворённо Писаренко, но угрюмости это у него не убавило. – Не то, что эта колымага.

– Так, а чего вас-то на неё затолкали?

– А больше, Сергеич, некого. У меня ж у одного права с категорией на перевозку пассажиров автобусом. Нету у нас больше шоферо́в первого класса. Да и вообще… – Он махнул рукой. – Утром на работу приходишь и не знашь, на какой аппарат тебя определят. Обезличка присутствует…

– То-то я тоже обратил внимание, – кивнул Александр. – Сергей Богодухов то на «шестьдесят шестом» рулит, то, вон, когда картошку убирали, на «полста третьем».

– Вот-вот… – вздохнул Потапыч-второй. – А это всё порождает безответственность и наплевательство. У семи нянек дитя без глазу…

Он заглянул в автобусный салон и окликнул подтащивших к поднятому заднему люку здоровенную бас-колонку ударника Женьку и басиста Артурчика:

– Ну чо, оркестранты, много там у вас ещё барахла? Смеркается уже…

– Заканчиваем, – подошёл к автобусу Макс, держа под мышкой электроорган.

– Давай, хлопцы, а то нам ещё две сотни кэмэ до города пилить, да мне обратно возвращаться, а я за это пузатое чудище гроша ломаного не дам.

Из ДК вышли с бухтами проводов ритм-гитарист Игорёк и Витюля Лямин, следом какой-то обшарпанный чемоданище с ручками по бокам волокли киномеханик Андрей и младший Анчуткин – Васька. Замыкали шествие вездесущая Клавочка и Татьяна с Машей.