Вера Колочкова - Сияние первой любви

– Ты не сердись, Тань… – тихо вздохнула мама. – Отец ворчит, конечно, но я знаю, как он за тебя переживает. Может, даже больше, чем я. Так запеканку еще будешь?

– Нет, мам, спасибо… – покачала головой Таня. – Я лучше пойду лягу. Голова сильно кружится.

– Да закружится тут, понятно, – согласилась мама. – Иди, дочка, иди. Иди, отдыхай, сил набирайся…

В школьном дворе было тихо, безлюдно. Таня глянула на часы – вот-вот прозвенит звонок после второго урока. Успела достать пудреницу, глянуть на себя в зеркало. Рука дрожала, выражение лица было тревожно-виноватым. И заставила себя улыбнуться – надо успокоиться. Но звонок все-таки застал ее врасплох, и волнение подступило к горлу, когда полились в ухо гудки вызова.

– Да, слушаю… Кто это? – неуверенно ответил Егор сквозь шум ребячьих голосов. – Кто это? Вас не слышно!

– Егор, это мама! Слышишь меня, Егор?

– Мама?!

– Да, мама! Выйди во двор, пожалуйста! Я здесь, я тебя жду!

– Да, сейчас…

Вскоре Егор вышел на крыльцо из парадных дверей, и она бросилась к нему, обхватила руками, сдерживая изо всех сил слезы. Егор тоже обнял ее за плечи, но потом вдруг заговорил растерянно:

– Ну что ты, мам… Не надо. Все же смотрят. Давай в сторону отойдем, ладно?

– Давай… Давай отойдем в сторону… Как же я соскучилась, если б ты знал! А Даня? Может, сходишь за Даней, а?

– Так он сегодня не в школе, мам…

– А где?

– Да он приболел немного, папа с Наташей вчера решили его на даче оставить, у Наташиных родителей. Наташа – это… Это, мам…

– Я знаю, Егор, знаю. А что с Даней? Что-то серьезное?

– Да нет, говорю же! Мороженого наелся, хрипит, горло простудил. Но температуры не было, его там бабушка лечит народными средствами. То есть это мама Наташина…

– А вы ее бабушкой зовете, да?

– Да когда как. Вообще-то ее Еленой Петровной зовут. Но она просит называть ее просто бабушкой… Она очень добрая и всегда так радуется, когда мы с Данькой у них гостим. И Валерий Алексеевич тоже. Они специально готовятся к нашему приезду, Даньке полмагазина игрушек скупили. Балуют.

– Егорушка, милый… – жарко заговориоа Таня. – Но ведь и мои родители, то есть ваши родные бабушка с дедушкой, вас тоже любят! И очень скучают. Вон, дедушка заболел даже…

– Да я понимаю, мам. Я все понимаю. Думаешь, мы с Данькой не скучаем, что ли? Но что делать, если все так вышло?.. Ведь мы и по тебе тоже скучали, когда ты уехала. А если бы ты видела, что с папой творилось! Он же такой был… Будто его не было. Или будто на автопилоте жил… Знаешь, как я за него испугался? И тебя нет, и папа молчит все время, не слышит и не видит ничего… А потом, знаешь, он будто сам в себя вернулся и… И будто другой стал. Совсем другой. И нам с Данькой запретил спрашивать о тебе, вообще говорить о тебе запретил. И телефоны все поменял. Ты пойми его, мама, пожалуйста. Ему правда было трудно.

– Да я понимаю, Егорушка, я все понимаю…

– Нет, не понимаешь. Ты его не видела в это время, а мы видели. Хорошо, что Наташа с нами была, она как-то сумела и папу из этого состояния вытащить. Она ведь очень хорошая и, по-моему, папу очень любит… Не смотри на нее как на врага, мам. Пожалуйста.

– Да. Я все понимаю, сынок. Но ведь я твоя мама, а не Наташа… Как бы там ни было, сынок, но я твоя мама…

– Да, я знаю. Наверное, я сейчас тебе очень больно сделал, когда про Наташу заговорил. Но и ты меня тоже пойми, мам. И не обижайся на меня, ладно? Думаешь, легко мне все это? Не плачь, мам, пожалуйста. Очень тебя прошу. И я лучше пойду, ладно? У меня сейчас контрольная будет по алгебре…

– Погоди, сынок! – торопливо воскликнула Таня. – Погоди еще минуту… Просто я хочу тебе объяснить. Вернее, не объяснить, а попросить, чтобы ты меня тоже понял. Да, я совершила ошибку, я сделала папе очень больно. Но ведь я бы все равно вернулась. И папа знал, что я вернусь. Боже, я сейчас не то тебе говорю, не то! Прости меня, Егорушка! Я очень люблю тебя, очень люблю Даньку! Ведь вы мои дети, я не смогу без вас, пойми…

– Я тоже люблю тебя, мам. И Данька у меня все время про тебя спрашивал, он очень тебя ждал. Но как теперь быть – я не знаю… Вы сами с папой решайте, ладно?

Егор прикусил губу и отвернулся, и Таня увидела, как он быстро отер щеку ладонью. И не сдержалась, заплакала, прижимая ко рту до боли сжатый кулак.

– Не плачь, мам, ну что ты… – неловко погладил ее по плечу Егор. – Все равно же вы с папой как-то договоритесь… Если мы с Данькой не с тобой останемся, то все равно часто видеться будем, правда?