Вера Колочкова - Сияние первой любви

– Как это – не отдаст? Что, так и сказал?

– Да, мам. Так и сказал.

– Кто? Валентин?! Да не может этого быть… Даже в голове не укладывается, что он мог. Ведь он так любил тебя. Нет, не могу даже представить… Ну да, он очень обижен, это понятно. Но дети-то тут при чем?!

– В том-то и дело, что он очень обижен… – вздохнула Таня.

– Да он просто любит тебя, Таня, вот и все! Если бы в самом деле разлюбил, и обиды бы не было! И решил бы все миром. Ой, Таня, уж не знаю, как вы оба выпутываться из всего этого будете… Неужели он судиться с тобой из-за детей станет?

– Мам, да ты не волнуйся так, пожалуйста. Конечно же, я детей не отдам, что ты. Они будут жить со мной. Если ему так нужен развод, пусть будет развод. И с детьми пусть видится столько, сколько ему потребуется. Но жить дети будут со мной, и это не обсуждается. Ты меня слышишь, мам?

– Да, слышу… – глухо откликнулась мама. – А я так обрадовалась, когда Екатерина Ивановна мне позвонила. Думала, вы с Валей помирились… Как же это все ужасно на самом деле, Тань!

– Да, ужасно. Прости меня, мама. Теперь я и сама понимаю, как это все ужасно. Прости…

– А ты где сейчас? И что у тебя с голосом? Какой-то больной совсем…

– Я сейчас в гостинице, мам. Твой звонок меня разбудил.

– Как – в гостинице? Почему – в гостинице? А почему к нам сразу не приехала?

– Но мам… Ты же сама…

– Что я сама? Что? Да, я сердита на тебя, и папа тоже… Но что с того? Ты же наша дочь, и никто от тебя не отказывается! Так что давай. Собирайся и приезжай домой, Таня. Будем вместе думать, как нам жить, как нам быть…

Таня зажала рот ладонью – вдруг комок подступил к горлу. И вдруг показалось на миг, что она не взрослая женщина, а маленькая девочка, очень сильно набедокурившая, и что мама ей все великодушно простит и поможет ей во всем разобраться. И надо было какое-то время, чтобы перешагнуть через эту минуту слабости, не распуститься, не зарыдать в трубку…

– Ну? Чего ты молчишь, Таня? Давай, собирайся, я тебя жду. Пока едешь, я папу подготовлю. Он ведь тоже очень за тебя переживает и очень тебя любит.

– Как у папы здоровье, мам? – проговорила Таня тихо, с трудом проглотив слезы.

– Да получше, Тань, получше… Ничего, приезжай, не бойся. Я сейчас твою любимую творожную запеканку сделаю, хочешь?

– Хочу, мам…

– И какао сварю. Помнишь, как ты в детстве любила какао?

– Да, помню…

– Вот и умница. Давай, жду. Вернее, мы с папой тебя ждем.

Мама первой нажала на кнопку отбоя, и Таня расплакалась наконец. Плакать было хорошо. Просто плакать и ни о чем не думать. Просто позволить себе выплакать первый страх, первое осознание содеянного. Конечно, это содеянное еще встанет потом стеной и сполна накажет за эгоизм и самоуверенность, но это будет потом… И вполне может статься, что потом и поплакать уже не придется. Просто времени не будет, чтобы поплакать.

Не успела она всласть наплакаться, как пискнул телефон, оповещая о новом сообщении. Глянула на дисплей. Понятно, это Сережа на карту деньги скинул. Хотела перезвонить ему, но передумала. Не до разговоров ему сейчас…

Утерла слезы, пошла умываться, решая про себя, оставить за собой гостиничный номер или нет. Решила не оставлять. В конце концов, мама права – родительский дом всегда примет блудную дочь. Глупую дочь, самонадеянную дочь, эгоистку дочь… Искательницу компромисса, который оказался и не компромиссом вовсе, потому что любовь, как выяснилось, компромиссов не допускает. А кто себе позволяет играть в компромисс, того жестоко наказывает. И поделом, что же.

Уже подъезжая к дому родителей, Таня пожалела о том, что не догадалась забрать свою машину со стоянки. И тут же одумалась – какая машина, господи… С непроходящей после травмы головной болью и головокружением сесть за руль – это самоубийство по меньшей мере. Нет, с машиной успеется…

Дверь ей открыла мама. Обнялись коротко, неловко, и мама заторопилась на кухню, проговорив на ходу:

– Сейчас будем завтракать, иди руки мой…

За столом на кухне сидел отец, глянул на нее хмуро и грустно. Таня вдруг отметила про себя – постарел… Не стало прежней военной выправки, плечи опустились, ладони безвольно лежат на столешнице.

– Здравствуй, пап…

Подошла, наклонилась, поцеловала его в щеку. Он сделал движение головой, вроде как отстранился. Мама, наблюдавшая эту сцену, проговорила быстро:

– Ну будет тебе, Паша, будет… Все уж случилось, чего теперь после драки кулаками махать. Давай лучше вместе думать, как внуков вернуть.