Кэт Кроули - Любовь в каждой строчке

– В одном из снов Кэл сказал мне, что может видеть мир сверху, – нарушаю я тишину. – Из людей вытекают секунды, похожие на крошечные светящиеся точки, которые отделяются от кожи, и никто их не видит.

– Красивый сон.

– Да? Разве не лучше, чтобы секунды накапливались? Сколько секунд дается нам при рождении? Это предопределено или нет?

– Нет, – заявляет Генри.

– Откуда ты знаешь?

– Я не знаю. Я верю. – Он поворачивается на бок и смотрит на меня. – Я верю, что накапливаюсь и чем-то становлюсь.

– Не хочу больше плакать, – вздыхаю я. – Иногда кажется, что все уже выплакала, но потом вдруг опять начинаю. Как сегодня.

– А ты пробовала залезть на вершину скалы в Си-Ридж и кричать оттуда что есть мочи?

– Было дело.

– Плавала до изнеможения? – не унимается Генри. Я смотрю ему прямо в глаза, чтобы он понял, как мне тяжело.

– Я теперь не выношу воду. Могу только смотреть на нее… Вода его забрала, понимаешь, Генри? Я любила воду, а она его забрала.

Он вытягивает руку, чтобы я устроилась на ней, как на подушке.

– Представь, что тебе придется жить совсем без книг, – пытаюсь провести аналогию, но Генри мотает головой, не хочет даже думать о таком.

– Чем я могу тебе помочь?

– Развлекай меня.

– Это я могу. Я ужасно развлекательный.

– Что правда, то правда, – улыбаюсь я и придвигаюсь к нему поближе. – Какие у тебя планы? Как будешь жить после продажи книжного?

– Планы разные. Можно поступить в университет. Стать юристом или, например, преподавателем литературы.

– Ты никогда не хотел преподавать литературу. Тебе нравился книжный.

– Тогда буду бедным, как папа.

– У твоего папы двое прекрасных детей и этот магазин. Он, может, и небогат, но точно не беден.

– Мама от него ушла. Он работает с утра до ночи, без выходных, старается отыскать редкие издания, чтобы мы держались на плаву. Тяжелая жизнь. – Он слегка ворочается. – Книги не позволяют вывести девушку в свет.

Книги не позволяют вывести Эми в свет – вот что он имеет в виду.

– А знаешь, какой вечер был у меня самым запоминающимся? Самый лучший вечер за всю жизнь? Когда ты читал мне «Любовную песнь Дж. Альфреда Пруфрока».

– Если память мне не изменяет, ты утверждала, что терпеть не можешь поэзию, – скептически замечает он. – Я совершенно точно помню твои слова, что стихи бесцельны. Что, если исчезнут абсолютно все поэты, никто не расстроится. Наоборот, тысячи людей обрадуются.

– Я приводила не эти аргументы, ты привираешь.

– И что ты тогда сказала? Я не помню.

– Я сказала, что поэты и поэзия не влияют на конкретное.

– Конкретное?

– Слова не могут спасти человека от рака или вернуть к жизни. Романы тоже не могут. У них нет практического применения, вот что я хотела сказать. Мне очень понравилось, как ты читал «Любовную песнь», но мир от этого не изменился.

– И тем не менее ты считаешь, что книжный продавать не стоит?

– Моя теория несовершенна, – бормочу я, уже засыпая.

Просыпаюсь рано. Генри во сне обнимает меня, а в окно барабанит Лола. Открываю дверь – она все еще во вчерашнем платье; пришла к Генри, но, увидев меня, вцепилась намертво:

– Позавтракаем?

Мы заходим в соседнюю дверь, к Фрэнку. Семь утра. Давно не приходилось так рано вставать. Еще прохладно, но слабый желтоватый рассвет обещает жаркий день. Мы заказываем кофе с подрумяненным хлебом и усаживаемся на диван.

– Большой успех? – спрашиваю я, косясь на ее одежду.

Она насыпает в кофе миллион ложек сахара и размешивает.

– Мы играли до трех. Потом пошли с Хироко есть. Два концерта осталось – и нет нас.

– Вам нужно записать все свои песни, – советую я; Фрэнк приносит наш заказ. – От начала до конца.

– Не знаю, хочу ли я записывать конец, – говорит Лола, намазывая масло на хлеб. – Я подумаю. Да, кстати, я видела, как вы с Генри лежали на полу.

– Мы снова друзья.

– Да вы никогда не были просто друзьями, – замечает она. – Вы были не разлей вода, пока не появилась Эми.

– Когда-то давно он мне нравился… из песни слов не выбросишь.

– Скажи ему.

– Я сказала.

– Скажи ему в глаза и жди, что будет. Вдруг все изменится?

– А как у тебя с Хироко? – спрашиваю я. Мне всегда было интересно, есть ли что-то между ними. – Вы тоже не разлей вода.

Лола задумывается.

– Между нами нет романтики. Просто она единственный человек, с которым я могу писать музыку. Мы команда. Подумай, каких песен лишился бы мир, если бы Мик Джаггер и Кит Ричарде не творили вместе.