Вячеслав Солдатенко - Когда утонет черепаха

– Том, я всё делала как договорились.

– Прости. Это я не сообразил.

Том положил на стол конверт.

– Как договорились. Всё честно.

– Том, я не виновата. Не первый год в профессии. Просто он не тренированный.

Том заварил кофе. Флор не унималась.

– И план был отличный. Я вертелась перед ним на все деньги. Ноги показывала, лямку майки роняла, декольте всякое, всё исключительно случайно. Два раза бегала босой в ночной рубашке. Полотенце просила подать. При этом сама строгость. Когда он подсаживался, я фыркала так, что посуда дрожала. В общем, настоящая крестьянка-вамп. Только без трусов. Да. В последний вечер, согласно плану, прикоснулась к нему грудью. Ненароком, разумеется. Но отпрянула не сразу. Он за пол секунды понял, что можно атаковать. И такой пылкий оказался. Только начали – упал, стал хрипеть. Ох, только бы обошлось.

Том разлил по чашкам кофе.

– А где ты, Флор, готовить научилась?

– Если бы все мои таланты были написаны на лбу, я бы шага не прошла, вышла бы за князя Монако.

Вдвоём они навели на хуторе порядок. Утром Ларсен посадил Флор на паром и помахал рукой с пристани. Так принято, если провожаешь человека в море.

Будто в трансе, капитан ходил по городу и окрестностям. Глупо улыбаясь, смотрел на деревья и дома. Ему нравились люди. Он находил чудесным местный воздух. Коровы казались богинями. Трава с её честностью и простотой казалась сутью мира. Несколько раз принимался просить прощения у Анны, чем немало её напугал. Михкель Сакс признался, ему тоже предлагали стать начальником полиции. Но после сумасшествия капитана Саара стало ясно, должность несчастливая.

– Теперь вот и этот, – капрал многозначительно показывал на Тома, сидящего под дубом у ратуши с совершенно отрешённым видом.

Через три дня позвонили из больницы. Оярс Вимба выжил. Доктор сказал, старик хочет серьёзно поговорить с неким Хуго Прустом, штаб-сержантом.

– Только никаких волнующих тем, пожалуйста.

И передал трубку.

– Ты хитрый бес, – сказал хуторянин без всякого «привет». – Ты притащил мне эту сирену. Думал, я выболтаю рецепт сыра? Дулю! Не на того напал!

– Оярс. Дорогой! Засунь себе свой рецепт куда хочешь! Я так рад, что ты выжил!

Связь прервалась.

Через неделю Том встретил Оярса на пристани. Больше некому. Молча доехали до хутора. Потом Оярс ушёл в дом, не произнеся ни слова.

Однако ж, на следующий день явился к дому Ларсена.

– Рецепт хочешь?

– Не хочу. Ничего больше не хочу.

– А я тебе всё равно его дам.

– Не понял?

– Дам тебе рецепт. А ты за это вернёшь Флор.

Том растерялся. Посмотрел на старика, не спятил ли. Но тот заговорил с последним пылом.

– Верни мне её! Ты можешь! Ты хитрый!

– Кого вернуть?

– Флор!

– Зачем?

– Люблю!

– Я дам телефон, если уговоришь, пойду свидетелем на свадьбу.

– Нет. Надо наверняка. Я с женщинами не умею. А ты можешь.

– Иди домой, Оярс. Будет с тебя страстей. Храни свой рецепт.

Старик надулся. Помолчал.

– Не приходи больше. Ещё раз тебя увижу – застрелю.

Продюсеры сообщили, заказчица хочет руководить напрямую. Её идеи, с её же слов, теряются в пути. Продюсеры пожелали Паше выдержки, умоляли держать себя в руках. Вскоре на мониторе появилась Тамара Ивановна. Её лицо по форме и площади точно совпало с экраном. Идеальный прямоугольник. Несимметричные горизонтальные прорези – глаза и рот. Селиванов не хотел бы быть губернатором Выдропужской области.

– Здравствуйте, дорогой Паша! Наконец-то мы увиделись! – сказала женщина.

– Очень, очень рад, – слукавил сценарист. Тамара Ивановна была щедра на похвалы. Ей нравился сценарий. Она тут смеялась и там смеялась, а вот в тех местах и этих не могла оторваться. «Не такая уж она и страшная», – подумал Паша.

– Только вот что. Лично мне мало любви. Для женщин это главное. А фильм – для женщин.

– Тамара Ивановна, любовь будет. В финале.

– Что же будет ДО финала?

– Развитие отношений. Их предчувствие. Неясное томление. Намёки.

– Вы, Паша, ещё молоды. Вам намёки может быть и заменяют чувства, а зрителю надо здесь и сейчас. Зритель не хочет ждать. Зритель знает, за что деньги платит.

Заказчица шевельнула тем местом, где у других людей брови.

– Тамара Ивановна. Есть законы драматургии. Любовь должна созреть. Это наивысшая точка. Развязка, кульминация. Если у нас развязка в середине, что же мы будем делать дальше?