Михаил Самарский - Девочка по имени Хочу

Вика вздрогнула.

«Я так и буду дергаться при каждом упоминании его имени», – мысленно хмыкнула она.

Глеб появился в других спортивных штанах и в черной футболке. Вика, глядя на парня, сглотнула слюну, она ничего не могла с собой поделать, впервые в жизни она так реагировала на присутствие парня. Это же глупо, ведь Глеб ее брат. Не глядя на Вику, он иронично произнес:

– Девушки, ужинайте без меня…

На улице было довольно тепло, но, видимо, парень собирался вернуться домой поздно.

«Интересно, есть ли у него девушка? – подумала Вика. – Впрочем, а мне какая разница, есть или нет, он же мой брат».

– Сынок, ну что же ты? – расстроенным голосом произнесла мать. – Я хотела, чтобы мы все вместе посидели, пообщались, – она развела руками.

Парень посмотрел на розовые ногти на голых ногах девушки, потом резко перевел взгляд на мать и сказал:

– Вот и пообщайтесь между собой. А я вам зачем нужен? Буду только мешать! – хмыкнул Глеб и скрылся из виду.

Вику раздражала эта наглая ухмылка и его манера говорить.

– Ну как же так? – буркнула Надежда Юрьевна.

Вика обернулась к окну. Она видела как Глеб вышел из подъезда, подошел к парням на площадке, поздоровался с каждым за руку. Наблюдая за парнями, девчонка вдруг почувствовала себя подглядывающей за чем-то запретным, и только хотела отойти от окна, как Глеб поднял глаза на окно и их взгляды, как когда-то на треке, встретились и задержались на долю секунды. Вика резко развернулась и отошла от окна.

– Ну что ж, будем ужинать сами, – вздохнула женщина и подвинула для Вики табуретку.

К жареной картошке женщина сообразила самый обыкновенный летний салат, с ароматным подсолнечным маслом. Как же давно Вика не ела такой простой, но невероятно вкусной еды.

– Ты не обращай внимания на Глеба, на его подколки, – произнесла тётка, – он на самом деле хороший парень, – женщина положила на тарелку еду и поставила перед девушкой.

– Почему я не знала, что у меня есть брат? – спросила Вика, – мне родители никогда не рассказывали.

Тетя Надя тяжело вздохнула, помешала салат в своей тарелке, потом отложила вилку в сторону и произнесла:

– Понимаешь, деточка, Глеб мне не родной, я его усыновила, когда ему было уже почти десять лет.

«Так вот почему они не похожи!», – подумала Вика и улыбнулась.

Она внезапно от одной мысли почувствовала радость и трепет в душе.

– Когда Глеб появился у меня, – продолжила тётя Надя, – твой отец уже был губернатором. Статус у них с моей сестрой поменялся, да и круг общения стал иной, я туда уже не вписывалась. А у Оли уже ты тогда была. Она вся в заботах, да к тому же еще всякие светские мероприятия, жена такого человека должна систематически появляться в обществе. Хоть мать твоя, царствие её небесное, не любила этого всего, но приходилось мириться. А с Александром, с отцом твоим, мы никак не находили общего языка. Я такая, что не умею молчать, а он меня за это недолюбливал. Я всегда говорила сестре, что ее брак с ним добром не кончится, но она меня не слушала. Любовь, штука такая. Когда любишь, не слышишь никого, – женщина тяжело вздохнула, – ты извини, детка, говорю, как есть. В общем, когда последний раз виделись мы с Ольгой, это было семь-восемь лет назад, я и хотела рассказать о сыне, да не успела, поговорили мы тогда с ней на повышенных тонах и не очень хорошо расстались, вот поэтому ты и не знала никогда о том, что у тебя есть брат. Хотя, какой он тебе брат? Я же его официально не усыновляла, я опекунша его, да даже если бы и усыновила, по крови-то вы все равно чужие, понимаешь?

Вика кивнула головой.

– А кто родители Глеба? – спросила девушка.

– Ой, это страшная история, – тяжело вздохнула Надежда Юрьевна, – подруга у меня была закадычная Танька Широкова, учились мы с ней вместе и жили в одной комнате в общежитии. Дружили с ней – не разлей вода. Как подружились на первом курсе, так с тех пор и не расставались. А к нам тогда в город приехала группа архитекторов из Италии, они делали проект нашего храма. На какой-то выставке Танька познакомилась с одним из них. Она любила искусство, постоянно ходила по театрам, музеям, выставкам разным и меня за собой таскала. Любовь у них с тем итальянцем была сумасшедшая. Танька была настоящая русская красавица, коса до пояса в прямом смысле слова, фигура потрясающая, по улице шла, мужики шею сворачивали. И вот от этой, так сказать, интернациональной любви у них родился Глеб. Мальчишка – вылитый отец, итальянской крови в нем оказалось больше.