Виктор Пелевин - Тайные виды на гору Фудзи [litres]

– А они на самом деле были?

– Это не тогда врачи-убийцы были, а теперь. И убийцы они не со зла, а потому что со всех других сторон тоже убийцы. Банкиры-убийцы, застройщики-убийцы, водопроводчики-убийцы и так далее. Альтруист на языке рынка называется идиотом. Не обманешь – не продашь… Никакой медицины в двадцать первом веке нет, есть улыбчивый лживый бизнес, наживающийся на человеческих болезнях и заскоках. Они сейчас научные работы пишут не о медицинских вопросах, а о том, какая музыка должна играть в клинике, чтобы на бабосы разводить было легче…

Таких историй у Юры было множество, и, хоть мы часто не понимали его зубоврачебного жаргона, общий смысл доходил до нас хорошо. Но медицинский мрачняк нас скорее смешил, чем пугал: мы и без того видели, что весь мир вместе с нами рассыпается каждый миг, так стоило ли бояться распада зубов и костной ткани?

Ринат был немного связан с оборонкой – самую малость, хотя стремался даже этого. Еще в девяностых он купил один интересный заводик, а через пять лет оказалось, что тот сразу в трех важных технологических цепочках.

Завод был дотационный, но закрывать или продавать его не стоило, как ему отчетливо намекнули на самом верху. До нашей духовной катастрофы лучшим способом испортить Ринату настроение было напомнить о возможных санкциях. Но теперь про такие проблемы мы забыли вообще – вспоминали только, чтобы посмеяться.

– Пишут хрен знает что, сволочи, – ворчал Ринат. – Ну какой я союзник? Все отстегнули, и я отстегнул… Да хоть и наложат санкции, подумаешь. Было бы на кого накладывать. Какая ерунда раньше волновала, вот же мамочки…

Хоть Ринат и уверял, что почти никак с оборонкой не связан, когда у него развязывался язык, он иногда начинал говорить на военные темы и показывал большую осведомленность в вопросе.

Юра обычно отвечал ему так:

– Не, ты это серьезно? Быковать перед пацанами, к которым на ай-пи-о ходим? Это как? Кто придумал? Вчера были клиенты банка, сегодня делаем хейст, а завтра что? Типа опять клиенты банка? Так мы же без масок были. Они нас даже бомбить не будут. Просто рейтинг понизят, и все.

Казалось, что пока мы смеемся, мир снова собирается из осколков, на которые его раскололи наши инсайты. Увы, иллюзия длилась всего несколько секунд. Но я был благодарен и за это.

Юру во время таких бесед часто тянуло на вредные обобщения. Ринат впадал в неубедительный кондовый патриотизм. Я, помня свое экономическое место, говорил меньше всех. Все это, конечно, было совершенно не важно на фоне постигшей нас беды – просто так ложились роли. Самое смешное, что общались мы практически как нормальные вменяемые люди.

Вот наш типичный разговор, который записала моя служба безопасности (над столом было сразу три камеры, иначе в наше время нельзя). Воспроизвожу реплики точно по распечатке.

Начал разговор Ринат – до сих пор помню его небритую блестящую рожу в тот день.

– «Фуджи И», – сказал он, морщась от кокаина. – Вот почему у Дамиана в названии японская гора, а не «Пик победы», например? И английскими буквами еще.

– У России карма такая, – ответил Юра. – Хоть знаю теперь, как это называть, лысые научили. Вон у Толстого в «Войне и мире», помните? В двенадцатом году, когда Наполеон наступал, в светских салонах вводили штрафы за французскую речь. Тогда сосали у французов. А сейчас отсасываем у англосаксов.

– В каком смысле отсасываем?

– В культурном.

– Ну, это не главное, – махнул рукой Ринат.

– Вот ты не понимаешь, – ответил Юра. – Это как раз самое главное и есть. С культуры все начинается, все вообще. В сорок пятом Германию разбомбили в лоскуты – через десять лет она снова Германия. А мы из Германии все заводы тогда вывезли – и что? Через тридцать лет опять сам знаешь где. Совок при Брежневе, кстати, тоже не крылатыми ракетами заебошили, а джинсами и роком. То есть вепонизированной культуркой. Я тогда уже хорошо соображал, все помню. И сейчас то же самое будет.

– Поживем – увидим, – хмыкнул Ринат.

– Что с нами вообще произошло за последний век в культурном плане? – вопросил Юра. – Революция, Гагарин? Да нет. С ломаного французского перешли на ломаный английский. Потому что русская культура свои жизненные соки и смыслы не из себя производит, как Китай, Америка или Япония, а из других культур подсасывает. Вот как гриб на дереве. И за одобрением тоже за бугор бегает, как в Орду за ярлыком. Петя Первый, упокой его Господи, отрубил все корни – и пересадил. Серьезный был ботаник. С тех пор и прыгаем с ветки на ветку с бомбой в зубах…