Владимир Саламаха - 3. Если упадёт один...

Война застала Груздева недалеко от границы. В первый же день часть, в которой он служил, попала под бомбежку и была разбита. Уцелели немногие. И вот уже много дней Груздев с двумя бойцами из роты, в которой он служил (остались живыми, не сбежали, не попали в плен), и с теми, кого подобрал по дороге, двигался на восток.

Поход их был тяжелым и опасным. Рискуя, солдатам Груздева приходи­лось заходить в деревни, просить еду, расспрашивать про дорогу. Люди дава­ли что могли. Подсказывали, куда идти. Опасность подстерегала на каждом шагу, но им пока везло. Шли лесами и перелесками. Перед каждым привалом выставляли часовых, вперед высылали разведку. Чаще всего в разведку ходи­ли Петро и Гаврила. Груздев очень хорошо их знал, они служили с ним уже второй год.

Петро и Г аврила, отправляясь в разведку, надевали немецкую форму. Они раздобыли ее еще в начале своего похода к линии фронта, «сняв» ночью двух часовых немецкого обоза около какой-то сожженной дотла деревеньки.

Петро, как и его друг Гаврила, до армии был шофером. Сообразительный, если надо, напористый, горячий, но мог сдерживать себя, когда надо было действовать рассудительно. Товарищей всегда поддерживал, казалось, ничего не боялся.

Груздев знал, что такие никогда не подводят, первыми бросаются туда, где страшно. Чужая беда для таких — своя. Этому научиться тяжело. С этим надо родиться.

Гаврила по характеру был мягче Петра. Но такой же общительный. Если надо, последнее отдаст товарищу. Груздев еще до войны замечал это за ним, ценил, особенно сейчас, когда всем тяжело. Видел, как тот на привалах неза­метно пододвигал свою картофелину, ломтик хлеба или еще что-нибудь из съестного Ивану, Никодиму или Василию: новичкам непросто привыкать к такой жизни, которой жила группа.

Гаврила был весельчак. Это всем нравилось. Говорил, что до войны, выу­чившись на шофера, в своем поселке возил невест, а их было не счесть. Когда спрашивали куда, отвечал: «Куда, куда, к их женихам! Не к себе же в дом! — И смеялся: — А вы, собаки, думали куда?»

«Собака» было его любимое словечко. Когда был в настроении, наделял им каждого, конечно, кроме командира. Вкладывал в слово особенный смысл: легкая ирония, похвала и даже возмущение. Никто на него не обижался, слово это он всегда произносил с какой-то особой интонацией, с легким юмором. В армии сослуживцы его так и звали: Гаврила-собака.

На Петра и Гаврилу Груздев возлагал особые надежды: кремень! Ино­гда, смотря на них, вспоминал, как за Бобруйском, по дороге на Довск (а там шоссе на Москву, это каждый офицер и без карты знает), около деревни Пересека увидели в кювете оставленную машину. Полуторку. Петро и Гаври­ла завели ее, парни вытолкали на шоссе: теперь поедем!.. Груздев хотел было дать команду: «В машину!», как заметили сзади, может, за километр, немец­кую колонну.

И откуда она появилась!.. Шли вдоль дороги, придерживаясь леса, никого на ней не видели. И тут...

Груздев приказал отходить. Лес недалеко, через лужайку. Застонал, как дитя, Гаврила: «Товарищ младший политрук! Вы отходите, а я машину пове­ду. Где-нибудь дорогу к лесу найду, там и встретимся».

Петро поддержал Гаврилу:

— Разрешите и мне.

— Назад! За мной! — приказал Груздев.

Подчинились. Вместе со всеми бросились к лесу. Чуть отбежали — свист в воздухе. И сразу же горячая волна обожгла парней, оглушил взрыв. А маши­на — вдребезги!.. Рядом с ними падало то, что от нее осталось.

Когда добежали до опушки, Груздев, заметив, что все здесь, сказал:

— Ну что, Гаврила? Видел?

— Товарищ командир, да мы с Петром спасли бы машину.

— Как?

— Я — за рулем, ехал бы зигзагами: попробуй попади. А Петро с под­ножки кричал бы мне: «Снаряд слева!.. Снаряд справа!..»

— А потом ты с Петром — вверх! — сказал кто-то.

— Было бы вам снаряд слева, снаряд справа. Это тебе не чужих невест возить.

— Тише! — поднял руку Гаврила. — Собака!.. Жизни не видел. А я, а мы... — запнулся, умолк.

Немецкая колонна проехала по шоссе, не остановилась у разбитой маши­ны, погони не было.

Углубились в лес. Груздев выставил дозор, двух бойцов направил к лугу. Приказал отдохнуть, поглядывая на Гаврилу, который, наверное, и не понял, что могло бы случиться с ним и Петром, если бы они сели в машину.

— Гаврила, не побежали бы вы с Петром, кто бы после войны в твоем поселке невест возил? — сказал Груздев, но не как командир, а как товарищ.

...Случаются такие моменты на войне, когда командиру надо быть това­рищем своим бойцам.