Эдуард Поляков - По любви [сборник]

– Гляжу я на него, с первого раза не узнала. А теперь точно – вспомнила. Шустрый этот, Жеглов, был у нас как-то…

Тут же вступил Ширя:

– Спутала, может. Давай кино поглядим. А после расскажешь.

Лица взрослых и детей залились мерцающим синим светом телевизионных лучей. Идёт кино. Смотрят с интересом все. Ребята тоже глазеют, из-под одеял высовывая носы.

А старший, Венька, стоял над дедом Колей и опирался подбородком на спинку железной кровати с металлическими круглыми набалдашниками, которые он любил покручивать, и тогда они сладко пахли каким-то таинственным железным ароматом.

Тараниха прислушивалась к звукам гудящей печи. Не любила она этих телевизоров.

После сеанса первым поднялся Ширя.

– Нюша! Пошли!

– Инаральчик, как же? Дашенька про Жеглова рассказать хотела. Послушаем.

– Ладно. Говори, Дарья.

– А чего говорить? С Зойкой, падчерицей, приезжали. С её театра на таганке́. Песни пел. Весёлый такой. Шустрый. Как игла. С ним ещё высокий был – Борис. Красавец. Они, хулиганы, бегали на поле за колхозным турнепсом. Резали как репку на закуску. Я им говорю, у меня есть чем закусить. А они смеются. Так забавнее. Зойка – заводила! Любила шутки шутить. Натащут турнепса и закусывают. А потом опять песни поют. Я с ними тоже распевала. Жеглов мне на гитаре подыгрывал.

– И я их видала, – кивнула Ка́тюшка. – С крыльца. Они на речку ходили. Купаться. Лет семь-восемь назад. Верно, Дашенька?

– Где-то так.

– Ладно, пошли, Нюша. Ты с нами, Василиса? – позвал Ширя всё это время одним глазом смотрящую на беседу Тараниху.

– С вами, с вами, Колюшка! – Скрипучая старуха поднялась с табуретки. – Хо́дить мне надо. Пойду с вами на конец деревни.

– Ну, пошли тогда.

Трое ушли. Из гостей задержалась только Ка́тюшка. Дашенька подкинула в угли ещё дровец, которые весело затрещали от хорошей тяги. Телевизор выключили. Ребята заснули.

Подруги по колхозной бригаде выпили по рюмочке остатки Ка́тюшкиной наливки.

– Наталья-то сегодня с вечерней придёт?

– Да. Встретить пойду после часу.

Заскрипела кровать в комнате. Это Венька вскинулся.

– Ба, можно я с тобой?

– Ещё чего? Спи!

– Ну, пожалуйста, ба! Я тоже хочу мамку встретить!

Заступилась Ка́тюшка.

– Возьми его. Пусть сходит. Старшой как-никак, мужичок в доме. Ребятки спят. И пусть спят. А этот, погляди, дежурит.

– Ты пока ложись. Я позову.

Венька юркнул под одеяло.

Ушла и Ка́тюшка.

Бабушка ещё какое-то время повозилась на кухне, пошурудила угли в печурке и стала собираться, накидывая стёганую телогрейку и укутываясь в тёплый платок.

– Ба, я с тобой!

Венька пулей соскочил со своей большой железной кровати, на которой они спали вместе с бабушкой, и вцепился в Дашенькин подол.

– И я с тобой! – приподнял тут головку с подушки Фимка и сонными глазками обвёл полутёмную комнату.

– Ты спи! Юльку сторожи, – скомандовал Венька и хотел погрозить младшему братишке кулаком, но тот уже спрятался под одеяло.

– Ну, хозяин, пошли. Обувайся скорей. – Дарья протягивает внуку согретые на печке детские валенки. – Шапку давай завяжем, горе ты моё луковое.

Собрались. Бабушка оставила на столе в прихожей мерцающую тусклым жёлтым огоньком керосиновую лампу. Прикрыли дверь. И под лунным холодным светом пошли тропинкой за деревню встречать мамку.

Фимка, прятавшийся под одеялом, как только закрылась дверь, вскочил на ноги. Подбежал к окошку и стал вглядываться в темноту. За окном ничего не увидать. Фимка направился к лампе. Приставил к столу крепкий деревянный стул с круглой спинкой и залез на него. Пристально стал смотреть на дрожащий язычок пламени, облокотившись подбородком на сложенные бабочкой ладошки.

Проснулась Юлька.

– Ба, дай чая!

Юлька уселась и принялась натирать кулачками закрытые глаза.

Фимка юркнул на кухню. Схватил Юлькину чашку. Подставил низенькую табуретку под ноги. Встал на неё и налил из стоящего на краю плиты кофейника, нагибая его, сладкого тёплого чаю.

Юлька, не просыпаясь, сделала два-три глотка и улеглась под одеяло.

Фимка поставил её чашку возле кровати, вернулся к лампе и сказал:

– Знаешь, огонёк, вот приедет папка из командировки и привезёт мне подарок – броневик. Как у Серёжки. Мы будем играть и защищать нашу деревню от фашистов.

За печкой что-то щёлкнуло. Фимка поджал ноги на стул, встал на коленки и лёг на стол лицом к лампе, не сводя с пламени глаз.

– А ещё, огонёк, когда я вырасту через год, я тоже буду встречать мамку. А когда буду большой, стану солдатом. И буду в танке служить, как дядя Валя.