Эдуард Поляков - По любви [сборник]

На следующий день Колодкин повёл немцев по дворам. Рассказывал, у кого что есть. Вязали живьём за лапы на одну верёвку кур и гусей. За рога вывели со двора у бабки Барабанихи козу и пошли у амбара резать. Тащили сало. Картошку. Самогон. Через некоторое время добрались до Марьи Женековой. Она только-только уложила Бориса. Хотели с Валькой попить чаю на липовом цвету.

Колодкин ввалился первым. За ним три немца.

– Ну, Машуха, говори, куда корову спрятала? У неё корова есть. Муж табак на станции продавал. Скопили деньжат. Ну, где она?

Марья похолодела. Она всякое думала про Колодкина. Что сбился человек. Потерял опору в жизни. Сидел. Но чтоб вот так вот. Такого подумать не могла. Но своими глазами зато увидела.

– Ищи. Может, найдёшь. Креста на тебе нет, иуда… У меня ж дети малые…

И села. Её сын Валька смотрел на Колодкина колючим взглядом и сжимал под столом кулачки.

– А чего искать? – задорно кивнул Колодкин. – Во дворе она наверняка. Сеном прикрытая. Стоит тихонечко и пожёвывает. Никто её, мол, не найдёт. А Колодкин найдёт! Пойдёмте-с, господа. Сейчас я вам м-у-у-ку покажу…

Зорьку выводили улыбающиеся немцы. А Колодкин отряхивал сено с плеч и из-за шиворота. На улицу выбежал Валька. Вцепился руками в обмотки фашиста ниже колен. Закричал.

– Стой, фашист! Отдай нашу корову! Нам Борьку кормить нечем!

Немец оттолкнул мальчишку. Достал из-за плеча винтовку. Навел на Вальку. Марья бросилась ему в ноги.

– Не стреляй! Забирай корову. Не стреляй!

Обхватила сына. Загородила собой.

– Бери своего выродка. Немцы благородный народ. Детей не будут стрелять.

Колодкин наконец отряхнулся. И дал кулаком Зорьке по боку.

– Пошли, говядина! Сейчас с господами немцами печёночки зажарим!

На улице группа солдат потешалась над Егоркой. Он всем улыбался. Кто даст ему кусок шоколадки. Кто самогону плеснёт. Поменяли его заячью тёплую ушанку на немецкую пилотку. Дали в руки топор и повели Егорушку к Москве-реке. Среди всех выделялся молодой фотограф – юнец лет восемнадцати по имени Дитер. Он снимал по возможности самые интересные и пикантные события с самого начала войны. Много занимательных кадров сделал в Белоруссии, в Смоленске, под Вязьмой. Теперь ещё чуть-чуть – и будут кадры из Москвы. Но пока и в Подмосковье есть что поснимать.

Заставили Егорку рубить прорубь. Он что есть силы колотил топором лёд. Все смеялись. Сменяя друг друга, после Егорки работали и немцы. Прорубь вышла в самый раз. Заставили Егорку раздеваться.

– Ти дурачок. А будешь умный. Святой вода! Буль! И здоров! Ныряй! Драй! Пригай!

Егорка в подштанниках и босой слушал людей и не мог понять, как ему нырять. Он не умел плавать. К воде, бывало, и не подойдёт. А тут ныряй. Дитер сделал коллективное фото. Полуголый Егорка. И немцы вокруг.

Двое взяли Егорку под руки. Двое за ноги. Опустили в прорубь вниз головой. И отпустили ноги.

– Дафай! Плыви! Крестись! Здоровье!

Но Егорка из проруби не показывался. Немцы пожали плечами. Шутка оказалась неудачной. Выпили самогону и пошли по избам.

Ночью к обер-лейтенанту привели задержанную. Девчушка была с мороза. Красные щёки. Ярко-рыжие волосы. Злые глаза.

– Кто тебя послал? Откуда идёшь? Куда идёшь?

– Из Москвы иду. В деревню. К родным.

– Как зовут?

– Владимирова Вера.

– Сколько лет?

– Шестнадцать.

– Почему шла ночью?

– Задерживали часто. Документы спрашивали. Вот и припозднилась.

– Что надо здесь, в деревне?

– Племянник Борька маленький. Одёжку тёплую ему несу. Холода-то какие!

– Как перешла линию фронта?

– Чего?

– Как шла сюда?

– Так по реке трусила. Река-то замёрзла…

Обер-лейтенант порылся в вещах. Поморщился.

– И в это одевают русских детей… А что, много в Москве солдат?

Верка пожала плечами.

– Откуда я знаю. На улице не видать. Патрули только. И холодно.

– Ничего, скоро не будет холодно. Мы растопим вашему русскому Ивану такую баньку, что будет жарко. И следующая наша встреча будет в Москве. Фройлен, я назначаю вам свидание. Москва. Красная площадь. Памятник Ленину.

– Мавзолей?

– Ах да… Мавзолей. Мав-зо-лей… Придёте?

– Когда?

– Я думаю, весной, в марте, мы уже будем прогуливаться с вами по Арбату.

Верка улыбалась. Она впервые в жизни видела иностранца. Да ещё к тому же так хорошо говорящего по-русски. После всего того, что ей пришлось испытать по дороге с задержаниями, допросами-расспросами, теперь, когда она была почти у цели, страх отступил куда-то.