Пэм Муньос Райан - Эхо

Она медленно повернулась к нему лицом, качая головой.

Майк заторопился высказать все, что вертелось в голове:

— Честное слово, он не будет стараться занять место вашего сына! И ему необязательно звать вас мамой. Может, вы ему будете вроде как тетя? У нас никогда не было тети.

Майк сам не знал, откуда слова взялись:

— Мистер Говард объяснил, вам необходимо усыновить только одного ребенка. Я много думал. Я могу уйти. Попробую поступить в оркестр Хокси «Волшебные гармоники». Там, если ты бездомный, тебя могут устроить в семью. Мистер Поттер говорит, я хорошо играю. Может, меня и примут. Тогда я буду жить во временной семье, а когда вырасту, пойду в армию. Вам не надо обо мне беспокоиться. Вы бы только позаботились о Фрэнки!

Она прошептала:

— А ты сам этого хочешь, Майкл?

— Если Фрэнки из-за этого можно будет остаться — тогда да, хочу. А если не поступлю в оркестр — отправьте меня назад к Бишопу. Только разрешите иногда навещать Фрэнки! Мне обязательно нужно хоть изредка с ним видеться… И ему со мной тоже. — Майк провел рукой по глазам. — Если он будет жить у вас, пусть я буду опять у Бишопа, или работать где-нибудь на ферме, или в оркестре — главное, мне будет спокойно, потому что он пристроен и никто его не обижает.

Миссис Стербридж прижала ко рту ладонь.

Ее тошнит от его слов? Но Майк уже не мог остановиться:

— Фрэнки очень привязался к мистеру и миссис Поттер. А мистер Говард ему прямо как отец, а у Фрэнки никогда отца не было… Ну, то есть это если мистер Говард не переедет в Сан-Франциско. Он не хочет уезжать. Если вы только скажете слово, он здесь останется навсегда. Он… Он вас любит.

У нее в глазах блестели слезы.

Тут раздался звонок в дверь.

— Это мистер Говард, приехал с нами погулять в парке, — сказал Майк.

Она кивнула и прошептала:

— Тогда иди.

— Мэм, ему здесь было бы хорошо, как нигде. Здесь всякому было бы хорошо! Бабушка говорила, красивый дом ничего не значит, лишь бы у хозяев этого дома душа была такая же красивая. Так если это все правда, что вы добрая и удивительная… Можно Фрэнки с вами останется?

Она отвернулась к окну и застыла, словно статуя. Но Майк видел сбоку, что по щеке у нее катятся слезы.

Знать бы еще, что они означают.

По дороге в парк Майк никак не мог избавиться от ощущения, что он забыл что-то важное.

Что же? Он потрогал макушку — шапка здесь. Сунул руку в карман — гармоника на месте. Может, забыл что-то сказать? Он так и не понял, захотела миссис Стербридж оставить у себя Фрэнки или он только сделал еще хуже. Надо было извиниться за то, что довел ее до слез? Или за свое нахальство? Или хотя бы предупредить миссис Поттер, что хозяйка расстроилась?

— Мистер Говард, сэр, я сбегаю домой на минуточку, — сказал Майк. — Я кое-что сделать забыл.

— Ты уверен? — спросил мистер Говард.

Майк улыбнулся, чтобы его успокоить, кивнул и побежал обратно.

— До скорого! — крикнул он на бегу.

Подбегая к дому, он заметил, что «Паккард» все еще стоит у входа. Разве мистер Поттер не повез миссис Стербридж на деловую встречу?

Он осторожно заглянул на кухню. Мистер Поттер сидел за столом, склонив голову к плечу, и, чуть усмехаясь, смотрел в пространство. Миссис Поттер застыла у раковины, держась за сердце.

Заметив Майка, она приложила к губам указательный палец, показывая, чтобы он не шумел.

Что случилось? Почему нужна тишина?

И вдруг он понял.

Рояль!

Кто-то играл Ноктюрн Шопена номер двадцать — тот самый, что Майк играл в свое первое утро здесь. Только сейчас играли с невероятным мастерством. Неужели это она?

Майка словно потянуло вперед. Он осторожно вышел в холл.

Дверь в музыкальную комнату была приоткрыта. Майк спрятался за ней и заглянул в щелочку.

Миссис Стербридж сидела за роялем, прямая и элегантная, только голова и руки тянулись к клавиатуре, наполняя комнату музыкой. Майк дышал этой музыкой, он почти задыхался от тех чувств, что жили в ней. Правильно сказал мистер Говард — весь мир замер. Майк закрыл глаза, погружаясь в мелодию.

И вдруг очнулся от ужасного грохота. Он снова заглянул в комнату. Миссис Стербридж в ярости колотила по клавишам. Этот звук отозвался у него знакомой дрожью в костях.

Майк словно вернулся в бабушкину гостиную, он снова бил по клавишам, выпуская свое горе из сердца через пальцы наружу. Он сморгнул слезы. Эта боль была ему знакома.

Миссис Стербридж встала и, размахнувшись, выбила подпорку. Крышка рояля с оглушительным стуком упала. Миссис Стербридж снова рухнула на скамеечку и уронила голову на клавиатуру, пряча лицо в сгибе локтя. Плечи у нее тряслись от рыданий, и клавиши в ответ издавали рваные, диссонирующие ноты.