Сергей Апрелев - Под шорох наших дизелей

Как-то раз, получив доклад о перерасходе электроэнергии со стороны советских специалистов, командир базы предложил мне проехать на виллу Сен-Клотиль, где в то время проживали наши матросы и мичманы. Бывшая резиденция французского адмирала пришлась им по вкусу. К небольшому бассейну русские умельцы во главе со старшим помощником командира «С-7» («011») капитан-лейтенантом Личинкиным В.М. пристроили баньку, употребив для этого доски от ящиков, содержавших некогда советскую технику. Василий Михайлович «допустил такую продуманность», что из этого шедевра деревянного зодчества не хотелось уходить. Неподалеку находился небольшой вольерчик. Не знаю, кого держали там в бытность французского адмирала, но наш доктор выращивал там кабанчика. Его еще младенцем я привез как-то с охоты, которую регулярно организовывали наши алжирские друзья и коллеги. Сами они, разумеется, совершенно не интересовались трофеями в виде презренных «халюфов» (свинья - арабск.), но им был приятен не только процесс охоты, но тот энтузиазм, с которым встречали добычу советские матросы. В экипажах было достаточно специалистов, превращавших кабанятину в изысканные блюда. Порой возникали курьезы. Как-то, подстрелив с лейтенантом Ремати приличного вепря, мы забросили его в багажник джипа к привезли на виллу. Стояла ночь, но дежурная служба знала, что вот-вот прибудут командиры с добычей. Так оно и случилось.

«Забирай, мужики!» - торжественно произнес я, распахивая дверь багажника. Каково же было всеобщее удивление, когда оттуда с ревом выскочил огромный кабанище и помчался по саду в ближайшие заросли.

«Подранок, однако», - прокомментировал Ремати, в очередной раз демонстрируя блестящее знание русского, полученное в стенах Бакинского ВВМУ. Команда была поднята по тревоге и, вооружившись пиками, к утру добилась-таки охотничьего успеха... Ну а малыш-кабанчик сразу стал всеобщим любимцем. Особенно прикипел к нему душой наш корабельный врач - Коля Пинькас («011») Он не просто холил и лелеял его, любовно поглаживая по характерным полоскам вдоль хребта, но и буквально делился лучшими кусками. Порой он даже прогуливался с ним по саду, качая на руках. Когда вес кабанчика перевалил за 20 килограмм, доктор переключился на свободный выпас. Он частенько сиживал на завалинке, с нежностью наблюдая за свом питомцем, бродившим среди колючих опунций. Самой непристойной в ту пору в экипаже считалась шутка, в которой содержался намек на то, что когда-то кабанчика придется съесть.

По-моему, впоследствии его так и выпустили на волю... Если это действительно так, то он мог бы прохрюкать своим соплеменникам... немало добрых слов в адрес русских моряков...

Когда дивизионный лихач - аджудан (мичман) Аиссани, домчал меня на «лендровере» на виллу, майор Хенан был уже там. Я застал его в одном из кубриков. Недавно уехала на родину очередная группа матросов, и за ненадобностью были сняты сначала третий, а затем и второй ярус коек. У изголовья каждой коечки к стене был пришпилен маленький светильник, изготовленный из... консервной банки.

Вместе с веером проводов все это являло собой, весьма величественное зрелище. Хенан покачал головой и произнес по-русски, ведь он тоже учился у нас:

- Я, конечно, понимаю, что социализм - это советская власть плюс электрификация..., но не до такой же степени! Кстати, а вы знаете, что мы нашли в квартирах «гарантийщиков»?

Я посмотрел вопросительно.

- Так вот, - продолжал он, - мы обнаружили, как это, «козлов» (простейший обогревательный прибор - кирпич, обмотанный спиралью). После того, как у нас выгорел силовой кабель толщиной в... руку, - и командир базы сделал пояснительный жест.

- Выдайте штатные обогреватели, как мы просили, и кабели останутся целыми, - предложил я, вспоминая светлые времена жизни в Les Andalouses. Зимой там было тоже прохладно, но на внутреннем дворике каждого бунгало можно было развести костерок, зажарить кусок кабанятины, а летом, не запрашивая автобуса у командира базы, в любое время нырнуть в ласковое Средиземное море.

К тому времени все СВС жили в 16-этажных железобетонных домах, со всеми удобствами, но без центрального отопления. А холод, доложу я вам, на северном побережье Африки из-за ветра с моря все чаще напоминал южное побережье моря Баренцева. К счастью для аборигенов, большую часть года там все же значительно теплей. Дома образовывали специальную «резервацию», как мы любовно называли свое поселение в окрестностях города Арзёв (40 км к востоку от Орана и в 9 км от ближайшего пляжа), окруженное решетками и под вооруженной охраной. Стоит заметить, что обстановка в середине 80-х в Алжире была вполне спокойной и стабильной. Поэтому все это смотрелось довольно странно на фоне многочисленных живописных городков разнообразных итальянских, французских и американских компаний, раскинувшихся по соседству. Арзёв был и остается известным центром газо- и нефтеперерабатывающей промышленности АНДР. Обитатели этих «кампов» в свободное время занимались спортом, разъезжали по стране и уж, конечно, не нуждались в выколачивании транспорта для поездки семей на пляж и городской базар.